|
Все мы что-то привозим с собой из путешествий. Сувениры. Со слониками и свастиками все более-менее ясно, мне бы хотелось поговорить о не совсем тривиальных вещах, которые прилипают к нам в процессе странствий. Здесь я буду потихоньку выкладывать свои богатства. И, конечно, у каждой из них есть своя история.
Чайник алюминиевый. Производство – Непал.
Рут спасла нашу непальскую горную экспедицию от полного провала. Началось все с того, что, находясь в припадке рас***яйства, я довольно халатно расчитал денежные потребности нужные для обхода вокруг аннапурны и взял в итоге с собой достаточно смешную сумму. Второй ошибкой было то, что я посчитал необходимым положить в походный рюкзак все имеющиеся объективы (4) и тяжелую среднеформатную камеру. Через несколько дней на маршруте вокруг Аннапурны я проклинал все на свете и готов был выкинуть весь этот высокотехнический металлолом с моста в горную речку. Я уже как-то упоминал, что наш режим путешествия особенно экономным назвать сложно, ну, то есть жили-то мы всегда в самых дешевых хибарах и все такое, но вот отказать себе в питании и алкоголе эго нам не позволяло, поэтому кошелек в условиях гиамалайских гор стал стремительно худеть. Однажды, где-то в районе Джагата, укрывшись на веранде местной харчевни от дождя, мы в числе многих пережидали пока закончат взрывные работы на тропе. В числе ожидающих была миловидной наружности непальская девушка, с которой я не примянул познакомиться. Выяснилось, что она возвращалась из Катманду в родную деревеньку, где они с сестрой содержали гестхаус. Получив отмашку бригадира о том, что подрывы окончились мы двинулись в путь. Через сутки пути мы добрались до ее гестхауса и выпили пару чайников чая, коротая время за светской беседой с хозяйкой.
Денег оставалось до неприличя мало по причине нежелания питаться исключительно далбатом, а все запасы сухого ячьего мяса уже были уничтожены. По слухам впереди в селении Чаме находился банк, где вроде бы можно было обналичить нужную сумму.
Банком оказался магазин, продающий всякую туристическую всячину: одежду, карабины и виски «Ред Лейбл» и хозяин которого действительно мог обналичить деньги с банковской карты. За 25% комиссии. Впав в отчаяние и ощущая себя отъявленным дебилом, я решил, что надо поворачивать назад и еще умудриться успеть добраться до цивилизации до того как нам даже за ночлег будет нечем заплатить. На обратной дороге, проходя мимо Дарапани, мы опять зашли в гестхаус к Тиркаши, которая была весьма удивлена нашему появлению. Выяснив причину нашего отступления, она заявила, что мы должны остаться у нее, не платить за проживание и не обращать внимания на официальные расценки в меню. Нам было неудобно, но в то же время хотелось пожить в горах и решив, что в любом случае мы найдем возможность отблагодарить ее, остались жить там. Забегая вперед, скажу, что потом, оглядываясь на ситуацию, я был несказанно рад тому, что все произошло именно так, потому что мы провели там около трех счастливых недель в горах и хотя, я не увидел высокогорных перевалов и заснеженных вершин, я получил кое-что другое. Влился насколько это возможно в местную жизнь.
Рут была западноориентированной девушкой с достаточно хорошим английским и университетским образованием. Отец у нее был гурунгом, а мать из тибета, поэтому Рут (Тиркаши) свободно владела тремя местными языками. Помимо приготовления пищи и содержания гестхауса Рут работала в местной школе и учила детей английскому языку и за время пребывания у них в гостях я завел привычку захаживать к ним на уроки в школу, чтобы одарить конфетами прилежных учеников или поразглагольствовать на общеполитические темы с диретором школы. Да, следует заметить, что директор себя держал подчеркнуто аристократично и над его кабинетом висела табличка, которая гласила, что в пределах школьной территории к нему можно обращаться только на английском языке. Днем мы обычно ходили по окрестностям, собирая некое подобие малины или залипали на камнях у горной речушки, а по вечерам я учил Тиркаши играть в шахматы и устраивал во дворе фаер-шоу. Стараясь как-то отблагодарить ее за гостепреимство я собственноручно приготовил момо и жареную картошку с грибами, накрыл стол и поставил на него бутылку «Московской» с остатками водки, которая пропутешествовала с нами все эти месяцы в качестве талисмана. Ну, водку они из вежливости пригубили и выплюнули, а картошка с грибами пришлась по вкусу.
В соседней с нашей комнатенке жила индийская девушка и непальский парень, которые недавно по любви поженились и поскольку жениха перевели работать в полицейское управление в Дарапани, то жена последовала за ним. У них был медовый месяц, поэтому по негласному соглашению видя, что вечером они идут к себе в комнату, мы выжидали где-то с час перед тем как пойти спать, дабы не смущать молодоженов. Также это правило приходилось соблюдать когда счастливый муж прибегал домой в обеденный перерыв и они шли на второй этаж. После того как они спускались муж уходил обратно служить в полицейском участке, а индианка невероятно счастливая начинала носиться туда-сюда, весело хихикать и игриво подмигивать. Поскольку, как я говорил, родители у Тиркаши были разных национальностей, то и вероисповедание у них рознилось. Отец был индуистом, а мать буддисткой. Для того, чтобы никто не обижался каждый божий день Рут начинала с того, что сначала совершала пуджу, а потом шла молиться будде в гомпу, что находилась минутах в сорока достаточно крутого постоянного подъема в гору.
Так и получилось, что около недели мы провели в этом маленьком тибетском монастыре на верхушке горы. Этому предшествовало несколько визитов, в ходе которых я пытался с помощью рут убедить ламу в том, что пожить нам тут необходимо и что мы не будем курить в святилище. На третий раз старик смягчился. Проживание в провинциальном тибетском монастыре, где помимо нас было всего 7 монахинь и один 82-хлетний лама заслуживает отдельного текста. Могу сказать, что за эту неделю я стал на бытовом уровне изъясняться на тибетском, поскольку по-английски там никто не говорил и если и не просветлился, то по крайней мере пришел к каким-то новым выводам относительно своей жизни и мироустройства в целом. Лама отличался тем, что по ночам громко шаманил у себя в доме, дул в раковину и стучал в бубны, мог в свои 82 года без помощи рук садиться в полный лотос, пил чай из золотой пиалы и ездил на белом скакуне.
Также ему явно доставляло удовольствие заставлять нас перед едой читать мантры по 200 раз каждую. За что, кстати, я ему очень благодарен, иногда они мне помогают успокоиться и самоустраниться от суеты в повседневной жизни. Если у вас будет такая возмодножность – поживите в монастыре, хотя бы немного. Только не в большом, где помимо вас еще сто пятьдесят туристов, а в такой вот маленькой провинциальной гомпе, коих много в горных районах непала. Они настоящие.
Ах, ну да, чайник. По традиции вечером за ужином мы заказывали тиркаши местную рисовую бражку и один раз заказали больше обыденного стакана и она принесла бормоту в чайнике. Мне так понравилось разливать алкоголь из чайника, что я счел необходимым заиметь и себе такой же и сообщил об этом Рут. Неделей позже, когда мы с ней встречались уже в Покхаре, чтобы расплатиться и подарить огромного плюшевого медведя, она вручила мне точно такой же чайник. Теперь любой некрепкий алкоголь у меня дома заливается сначала в чайник, а уже потом по бокалам.
|
