Shtenka › Сказкотерра

1.

Мы живем на краю Митиного сада. Домик небольшой, очень простой. Неровые беленые стены, к деревянным грубо оструганным балкам привязаны веники сухой лаванды. По периметру комнаты устроены широкие лавки, на которых мы спим, пьем чай, работаем на компьютере, - в общем, живем. Лавки я застелила коврами и шкурами. Глинобитный пол покрыла соломой, она так хорошо пахнет.

В углу висит черная женская бурка, почему-то с капюшоном. Сначала я подумала, что это мужской халат какого-нибудь бербера или еще кого. Сразу всплывают образы Африки, сцены из "Арабского кошмара". В противоположном углу как антитеза темному одеянию - белое воздушное платьице с цветочками. Так что тема противопоставления темного и светлого, зимы и весны, мужского и женского, закрытого и открытого присутствует в нашем жилище очень наглядно. Мне нравится, когда место обладает собственным характером, когда ты заходишь в комнату и - ага - понимаешь, что попал в особенное смысловое пространство, живущее как бы само по себе. Хотя понятно, что ты сам придаешь конкретный смысл и без тебя никакого смысла нет, а есть просто набор вещей.

Еще в комнате висит два самодельных амулета. Кто их сделал мне неведомо. На одном, деревянном, выжжено что-то руническое. Другой грубо слеплен из глины, покрыт зеленой эмалью и на нем выцарапано дерево.

Спим как раз под сухой лавандой, а у стены напротив стоит огромная картина Митиного брата с персонажами неведомых сказок. Картина изображает даршан: под деревом, на котором угнездились маленькие фавны со свирелями и дудочками, сидит гуру-обезьян и вокруг него собрались диковинного вида существа - всякие кошкодевы и птицечуваки. Это участники Митиных мистерий. Теперь и мы, Хан и Саванна, попали в Митину мистериальную историю.

2.

Все жилое пространство состоит по большому счету из трех домов. В одном живет Митя с семьей, во втором еще одна пара с ребенком, в третьем - мы. Жильцы, понятное дело, явление преходящее, одни приезжают, другие уезжают... Посреди всего этого стоит огромный старый грецкий орех, покрывающий своими ветвями все три дома. Ему лет пятьдесят. Ствол - в два моих обхвата. Орехов дает пятнадцать ящиков, орехи, говорят, необыкновенно вкусные.

Я обнимаю его каждый день. Муни любит качаться на качельке, привязанной к нему. От его ветвей образуется сетка теней и света. Поэтому так хорошо сидеть в его тени, то тут, то там прорешеченной солнечными лучами. Мы частенько пьем чай под орехом, слушаем музыку и пение птиц.

Корни его уходят глубоко-глубоко в землю. На днях Митя и Муни пересаживали молодой росток грецкого ореха, меньше метра высотой, и все никак не могли докопаться до конца корня, пришлось перерубить. Вокруг старого ореха не растет никакая трава - он слишком мощный, чтобы рядом с ним можно было ужиться. Но для нас он как отец, который защищает и дает силы.

Продолжение может быть следует.

Мое воображение представило все,что так интересно-вкусно изложено. Это наверное так здорово - увидеть это все на физическом плане(может рисунки-нвброски есть?? вот бы сравнить...

Приятный слог :) Как будто взял с полки книгу и начал читать.

Чайное.

...сегодня в телефоне я слышала пение птиц и голос Штенки сказал: "Наливай!"

:))

Зачем? Ведь -

Спасибо. )
Ну вот, еще три капли в качестве продолжения.

3.

Здесь куда ни пойдешь, везде хорошо. Выбираешь любую сторону света и пешкодралом через поля-леса прямиком к счастью. А счастье тут повсюду. Натурально, молочные реки, кисельные берега. Сказочно хорошо! Причем, я помню свои ощущения от Крыма 5 лет назад, когда мы с Муни были тут в последний раз. И что-то не помню я такой прухи. Something changed.

Леша-автостопщик из Калуги, приезжавший тут было на днях, решил как-то сходить на дальнюю гору напротив Качи Кальона. Шел-шел, шел-шел, притомился да и присел на бревно в лесу. И тут его накрыло. Он понял, никуда больше идти не надо, вот прямо здесь на бревне и есть ништяк. Сидел он так долго, пребывая в блаженстве неописуемом. А когда насиделся, пошел обратно домой. Я тоже помню одно такое чудо-бревно. Сижу я на нем и чувствую - врастаю!

Что-то особенное есть в здешних горных пространствах в глубине крымского полуострова. Плато перемежаются с низинами, все колышется от трав и стрекочет. Вокруг на десятки километров - зелено-синий простор. Когда я читала Митину книгу про мистерии, именно такие дикие пастбища представлялись мне. По ним носились козлоногие сатиры и безумные голые девушки с развевающимися волосами.

4.

Мы часто гуляем по окрестным горам и пещерным городам. Уходим на день, взяв с собой карты, хлеб-сыр и Афанасича. Любим полежать в разных красивых местах среди душистого разнотравья. В мае пробужденная земля полна соков и токов, которые проникают куда только можно и питают все, что есть на земле живого. Мы припадаем всем телом к маме-земле, чтобы напитаться молоком ее мудрости. Неизбежно впадаем в сон-транс, а когда просыпаемся, то чувствуем себя обновленными.

Иногда из глубин этого транса приходят откровения - ясные в полном смысле этого слова мысли. Мысли эти просты. И со сторонней точки зрения не представляют собой ничего особенного. Как в том анекдоте: "Банан важнее кожуры". Но лично для тебя это мудрые советы и руководства. Ну, например: "Весь мир поможет мне" или "Пора валить!". А еще земля возвращает меня в младенчество, когда ты не разделен с миром и купаешься в океане блаженства, как двухмесячная Варя.

5.

Варя - дочка Мити и Оксаны Соколовых. Она тру космонавт в меховом розовом скафандре. Плюшевый улыбающийся цветочек - ее самое любимое на свете существо.

Даня - шестилетний сын Мити. Он говорит, что больше всего на свете любит рисовать. Но на самом деле он больше всего любит кружиться на качели во дворе, выполняя головокружительные пируэты. У него классно получается, аж дух захватывает. Я сказала ему, что наверное он будет воздушным гимнастом. Он сказал, что хочет быть художником, как дядя. Я сказала, что ничего не мешает воздушному гимнасту быть художником и рисовать, например, огнем. Даня посмотрел на меня и сказал: "А давай я тебя в космос запущу".

Мася или Матвей - двух-с-половиной-летний сын Кати. Он настоящий мастер многих церемоний: мороженой, конфетной, изюмной, фисташковой. Когда Мася совершает одну из вышеперечисленных церемоний, он нетороплив и сосредоточен. Он получает удовольствие от каждой изюминки и даже утекающее вниз по кофте мороженое не может смутить солнечное спокойствие его ума. Однажды Мася совершал фисташковую церемонию, а мы рядом пили зеленый пуэр. Мася попросил чаю и получил жемчужную чашку с золотистым напитком. Отпил немножко и сказал: "Очень нравится". Вот интересно, действительно ему так понравился чай или он старался соблюсти церемонность? На всякий случай пришлось сказать Кате, что мы подсадили Масю на китайский коллекционный чай.