|
Я стоял и смотрел, как деревянные планки ткацкого станка ловко кладут в линии ряды белых нитей – моя мама набирала гамусу. Её красивые руки с яркими пластмассовыми браслетами двигались, как две танцующие птички майны, уследить за ними было невозможно. Я мотал головой, как котёнок, отчего мама, глядя на меня, рассмеялась, и я ощутил такой прилив радости, что уже не смог стоять неподвижно, радость вынесла меня во двор, а оттуда через вет*** калитку я выскочил на узкую тропинку, зажатую между двумя глухими изгородями из расщеплённого бамбука. Я любил этот закуток, устланный грязью и коровьим навозом, мои босые ноги блаженствовали, утопая в мягком и горячем. Воздух был наполнен уютным, влажным зноем и целым букетом родных, добрых запахов. Вскоре узкий проход упёрся в большую лужу, в которой копошились мои друзья Пхукон и Випин. Они ловили головастиков и пиявок. Пхукон был старше меня, в этом году он уже пошёл в школу и потому строил из себя крутого перца. Вот и сейчас он начал хвастаться своими пиявками. Голубые и зелёные пиявки красиво извивались в стеклянной банке и мне захотелось, чтобы и у меня были такие же. Я долго возился в луже, но ничего не поймал, только испачкался с головы до ног. Мальчишки стали смеяться надо мной, от обиды я заревел и побежал дальше, к рисовым чекам. Там пахал мой отец. Низкорослая, рыжая коровушка таскала небольшой плуг взад и вперёд через подтопленное поле. Я присел возле мангового дерева и, вытирая слёзы, стал смотреть. Я знал, что отец не любит, когда ему мешают работать. Белые одежды отца были до пояса забрызганы серым илом. Он изредка поглядывал на меня. Наконец, он остановился, вытер гамусой пот с лица и улыбнулся. – Лумуль! Иди сюда, сынок. – Я, конечно, только этого и ждал. Бросился к отцу, поднимая ногами мутные брызги. Отец засмеялся, подхватил меня на руки, подбросил в воздух, отчего у меня перехватило дыхание, и поставил на мягкую и влажную землю. – Что случилось, Лумуль? Ты плакал? – я ничего не ответил, поражённый невероятной способностью отца Угадывать.
- Не плачь, мужчина! Ты же сын Зубинда Боргохэйна! – смеялся отец, усаживая меня на коровёнку. – Ты будешь Большим Человеком, малец. Ты будешь пахать на буйволе, Лумуль-джи, на Большом Буйволе!! – Представив, как я управляю большим, чёрным, круторогим Буйволом, я забыл свою обиду и в душе моей опять поселилось то чувство без названия, которое обычно наполняет меня с тех пор, как я появился на свет.
Отец, которому нужно было пахать, отправил меня домой, но я решил навестить джунгли, которые примыкали к нашему участку. Там всегда можно полакомиться чем-нибудь вкусненьким.. Пока я бежал по полю, увязая во взрыхленном иле, начался тёплый весенний дождь. Опасаясь, что ушёл слишком далеко, я оглянулся на деревню, и.. замер. Среди стройных пальм и зелёных садов, стояли маленькие разноцветные домишки, заметённые лиственной метелью. На одной стороне деревни висела лиловая туча, озаряясь вспышками молний , оттуда доносились раскаты грома - шла гроза. А на другой стороне, в серебристом облаке дождевых брызг, сияла широкая, в три ряда, радуга!
Созерцать эту картину можно было бесконечно, сколько бы она ни длилась.. но тут прямо с неба загромыхал Голос.
ДОРОГИЕ ЗРИТЕЛИ! ЧЕРЕЗ 5 МИНУТ ГЛОБАЛ-РЕАЛИТИ ШОУ ПОДОЙДЁТ К КОНЦУ. НАПОМИНАЕМ ВАМ ПОРЯДОК ВЫХОДА СО СТАДИОНА...
Ужас охватил всё моё существо. Интуитивно я озирался по сторонам в поисках укрытия, оставаться на открытом поле в пределах досягаемости ужасного Голоса было нельзя! Пока Он продолжал что-то говорить, я домчался до кромки джунглей и быстро присмотрев высокую финиковую пальму, взобрался на неё с ловкостью макаки, даже сквозь страх испытывая удовольствие от каждого движения своего юного, совершенного тела. Устроившись поудобнее на верхушке и отогнув листву, которая мешала обзору, я начал осматриваться. От увиденного по моему телу прошёл озноб. С высоты пальмы я увидел весь доселе известный мне Мир. Я увидел деревню и джунгли, поле и чайную плантацию, людей и животных, тучу и радугу. Но всё это выглядело как круглый островок, берега которого без резкой границы, плавно обрывались В НИКУДА.. И сразу же за этим НИКУДА со всех сторон была Огромная Чаша Стадиона, все трибуны которого были заполнены людьми. Эти люди шумели, ели что-то из пакетиков и пили из бутылок, многие смотрели в бинокли , фотографировали или вели видеосьёмку. Оживлённо что-то обсуждали, и показывали пальцами, казалось, прямо на меня.
В голове моей что-то щёлкнуло и произнесло «Отключение... Загрузка исходных данных...»
Я стоял посреди ультрасовременного города в полной растерянности. По улице с рёвом носились цитробайки и джуманглоходы. В небе летали флаеры и вертопуперы. Толпы фантастически одетых людей сновали во всех направлениях. Всё было настолько внаглую бредово, что я сразу понял «Это-СОН.» Сфокусировав свой взгляд в эту суматоху, я сделал вывод, что стою возле Центрального Входа в тот самый Стадион, внутри которого я был Лумулем.
Недалеко от Входа был большой пристрой с надписью «КАССЫ». Рядом стоял огромный баннер гласивший «ГЛОБАЛ-РЕАЛИТИ ШОУ - ЖИЗНЬ НАПРОКАТ - ПРЕДСТАВЛЯЕТ! И, пятиметровыми лазерными буквами через всю стену –АССАМ!». Рядом были установлены пёстрые, и довольно заманчивые голографии со слонами, носорогами, роскошными павлинами, красивыми женщинами, танцующими Биху в национальных костюмах, и боевиками ОФОА с автоматами Калашникова. Глашатай в костюме ассамца истошно кричал,
- Последние билеты на «Ассам»! Лидер Мирового Проката! Рекордсмен по ёмкости Матрицы! Широкий выбор индивидуальных настроек! Последние билеты!
Возле касс суетились и проходили люди, доносились разные реплики
- Надо сходить, говорят спецэфекты новые грузанули!
- Та же «Камбоджа», только версия более продвинутая.
- Я уже купил на внутренний.
- Дорого.
- Последние билеты!
- Да ну его нафиг, я лучше на воздушный футбол схожу.
Откуда ни возьмись на меня налетел какой-то тип, схватил за руки и заорал:
- Здорово, чувак!!! Как вовремя я тебя выцепил!!! Ну, давай, рассказывай скорей! Реально круто, да? Чё у тебя такое лицо? До печёнок пропёрло, да? Блин, рассказывай уже, не томи!
Его глаза горели прямо в меня, как фары. Такими глазами трудно обознаться. Наверное, этот чудик не новичок в моих снах. Но я его не помнил. Хотя, как такого можно не запомнить? Это был субтильный паренёк в белых лохмотьях, с серьгой в ноздре, весь увешанный фенечками-бусиками- значками- наклейками- татушками; на ногах его были ласты водолаза, на руках хирургические перчатки, а на голове шапка-ушанка со звездой, - короче, его внешность можно было описывать бесконечно, к чему, по-видимому, он и стремился. Не будучи Шерлоком Холмсом и не владея дедуктивным методом я, тем не менее, сразу установил, что передо мной типичный нонконформист-пацифист-кокаинист-гомосексуалист-любитель альтернативного искусства (как, впрочем, и вообще всего , что только может быть альтернативным). Только врубиться я не мог, чего ему от меня надо? Он продолжал орать, сверкая покрашенными в разный цвет зубами и тряся меня, как грушу.
- Ну чё молчишь? Как там? Ты какую настройку брал? Женщина? Возраст какой? Войнушка или бытовуха?
Наконец, до меня дошло, что он имеет в виду. Ту, первую серию про Лумуля. И чтобы прекратить его крик, я ответил.
- Пацаном был. Лет пяти, кажется. В деревне жил какой-то, в колхозной семье.
Лицо пацифиста приобрело вид крайнего возбуждения. Он помолчал немного, посчитал что-то про себя, посмотрел на меня недоверчиво, но с явным уважением, и задумчиво произнёс
- Эксклюзивная Матрица, Стопудовая Аутентика плюс ДЕТСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ.. м..да-а.. - И вдруг опять как заорёт - АХРЕНЕТЬ!!! Да там же МИНУТА штуку баксов стоит!!! Ты на сколько брал? Ну, ты чувак, крут! Ты что, клад нашёл? Или, может, у тебя своя нефтяная вышка?
- Нет конечно. – ответил я. – Думаю, я попал туда случайно. И вообще, что толку с тобой говорить? Ведь это же СОН и ты НЕНАСТОЯЩИЙ.
- Конечно, Ненастоящий! – согласился пацифист. – И ты Ненастоящий. И все тут Ненастоящие! Ты посмотри вокруг! Разве вся эта хрень может быть Настоящей? НАСТОЯЩЕЕ ТАМ! ТА-А-А-АМ!!! – заголосил пацифист, страстно протягивая руку к Стадиону. – Эх, где бы мне найти баблосов, чтобы НА ВНУТРЕННИЙ УРОВЕНЬ взять билет – терзался он, трясясь всем телом, как наркоман в ломке, - как же мне надоело на этих Трибунах париться!!! Мелафон свой, что ли, продать? Он всё равно ни хрена не ловит...
Пацифист вопросительно уставился на меня и по его бледному лицу прошли конвульсии. Оно стало окрашиваться в багровый цвет. На губе и подбородке полезли волосы – усы и борода. Белые лохмотья стали пухнуть и синеть. Фенечки-цацки стали сливаться, вытягиваться и легли светоотражающими полосами на добротный ватный комбенизон. Ушанка округлилась, затвердела и превратилась в шлем, ласты на ногах эволюционировали в тяжёлые канадские «баффины». Хирургические перчатки задубели до состояния рукавиц с кислотостойким покрытием. Возле моей шконки стоял уже не пацифист, а его полный антипод супервайзер Хайруллин, веющий холодом и засыпаный снегом.
- Ага, вот ты где, сурок! Вставай, там твои мудаки весь раствор под лежнёвку за*уярили! Забурка вовсю идёт, а он тут сало топит!!! Иди разбирайся! До утра не забуритесь, всей бригаде бонусы срежу!
Ещё не вполне очнувшись от грёз, я напялил комбенезон и баффины, нахлобучил каску и выскочил в сибирскую ночь, где лютовала мартовская метель. На обледеневшей ступеньке крыльца моего ван-хауса я поскользнулся, и шмякнулся в сугроб. Снег залепил мне лицо, каска слетела с головы и, подхваченная порывом ветра, покатилась в недобитую прожекторами ригсайта темноту. Я ринулся следом, но увяз и забарахтался в сугробе. И тут мне почудился плеск аплодисментов и щелчки фотоаппаратов. Со всех сторон зазвучали голоса
- Боже, какая милая непосредственность!
- Как аутентично!
- Жесть!
- Стопудовый реал!!!
Я стряхнул с лица снег и со страхом огляделся по сторонам.
Но не увидел ничего, кроме кружащихся снежинок.
|
