|
Здесь пальмы и море, жар солнца и песок. В открытое окно сквозь москитную сетку врывается птичий гам. На ветках сидят и громко выясняют отношения краснощёкие бюльбюли. Хочешь верь – хочешь не верь, индийские соловьи так называются!
На террасе мраморный пол стрелой пересекает ящерица. Выбежав из тени на свет, она внезапно останавливается, чтобы погреться на солнце. Видно, как бьется пульс на горлышке, хвост изогнулся и лёг на полированный камень тонким полукольцом.
Я иду на ПЛЯЖ! Потому, что я работаю поваром в ресторане русской кухни на юге Гоа!
По единственной улице мимо ресторанов-конкурентов и лавочек, где годами сидят одни и те же торговцы, ожидая счастливый случай: вдруг появятся богатые туристы и скупят сувениры подряд. В послеполуденную жару торговцы крепко спят под прилавками. Не сходя с рабочего места. Но сидельцы, если не все, то через одного, приглашают зайти в лавку. Хорошо, когда клиент располагается на подушках, услужливо предложенных, и, попивая жёлтый, прозрачный, кашмирский чай, не спеша, рассматривает камни. Продавцы со свежей газетой в руках, желают обсудить, что случилось на границе с Пакистаном. Они, живо интересуются, дают ли клиенты мне хорошие чаевые, присылает ли письма сын. Можно пошутить, поторговаться, всласть насмотреться на ткани и украшения. Пока я дойду до работы, пройдёт час-полтора, но здесь никто не торопится, и я в любом случае появлюсь вовремя.
Один из новых знакомых дал мне прозвище «радио Би Би Си».
- Не пойму, как у тебя получается! Беседу с тобой не назовёшь английским языком, но ты знаешь всё, что у нас происходит, - удивляется мусульманин Алтаф.
Русские отдыхающие утомлены индийской и гоанской кухней. Они скучают по родному с детства вкусу окрошки и винегрета.
Жила-была в Москве Варвара. Девушка красивая, работала в школе учительницей английского языка, вышла замуж, родила. Однажды утром муж встал не с той ноги. Его осенило, что любовь к жене прошла. Семья у Варвары по московским меркам большая: папа, мама, бабушка, младший брат и маленький сын. Они любимицу во время развода поддержали. Сидели с двухлетним Вариным сыном пока она, пыталась прийти в себя; ходила по клубам, танцевала и развлекалась. Ездила по семинарам – восстанавливала душевный покой: училась оздоровительным практикам. Тогда я с ней и познакомилась. Оказалось, что живёт Варечка по соседству. Не раз ездили вместе танцевать под этническую музыку в ночной клуб Ротонда.
Когда я вернулась из Индии, то говорила, сидя на кухне, зашедшей в гости подруге, - Варя, ну, что ты в Москве сидишь? Езжай в Индию, я английский плохо знаю, а ты легко найдёшь работу и выйдешь замуж за интересного англичанина или итальянца. Тебе же и тридцати нет!
От судьбы не уйдёшь. Кто-то уговорил Варвару съездить летом в Тибет и совершить пеший обход вокруг знаменитой горы Кайлаш, обители великого йогина и аскета Шивы.
После паломничества, отдыхая на обратном пути в Непале, Варя решила задержаться и отдохнуть в Гималаях. Виза на три месяца, до первого сентября далеко, сын в Москве обихожен любящими бабушками.
Варечка познакомилась с весёлыми людьми, решавшими открыть ресторан на юге Гоа. Русским парнем Вовой, по прозвищу Сундар (красивый на хинди), и японской девушкой Нетти. Для успеха предприятия им не хватало, всего ничего: людей, способных хорошо работать.
Вернувшись в Москву Варвара думала о развернувшихся перспективах. Однако кулинарным искусством в её доме занимались бабушка и мама. На поварском поприще девушка чувствовала себя не уверенно. Она решила посоветоваться и сейчас сидела с будущим компаньоном у меня на кухне – слушала, как закупаться необходимым для ресторана оборудованием в Дели и приглашала поучаствовать в перспективной затее. Сундар выглядел странно. «Утончённый» блондин с томным взором в пёстрой гоанской одежде.
Однако место повара привлекало и, выторговав у Сундара скромную зарплату - труд надо уважать – я стала собираться в дорогу. А Варвара решила рискнуть, отдав, что имела на ещё несуществующее дело.
Когда я приехала на юг Гоа, ресторан ещё не открылся. Много времени у хозяев-компаньонов уходило на договорённости между собой во время строительства. Каждый из них хотел как лучше, видел устройство и украшение помещения по-своему. Ребята тянули в разные стороны искренне, ни на секунду не задумываясь о последствиях для общего дела. Лебедь, рак и щука... Постойте, а я же не сказала, что компаньонов на месте неожиданно оказалось уже не трое, а четверо.
На сцене появляется – Чандан!
Как только я думаю о нём, сначала в памяти возникает его великолепная тёплая улыбка. Улыбка и мой непальский друг едины – как серп и молот, как джин и тоник, как Ромео и Джульета и... Когда Чандан выходит из комнаты, кажется, что улыбка ещё долго висит в воздухе. Как улыбка Чеширского кота!
Он появился на свет в феодальной семье состоятельных непальских землевладельцев. БРАМИН - с правом проведения ритуалов. В Непале «время перемен», в которое не дай Бог родиться. К власти приходят ставленники Китая – маоисты. И Чандан лишился и родового поместья, и счёта в банке. Потерял друзей, с которыми вырос вместе.
Сколько скандалов в детстве он закатил родителям, чтобы ровесника, мальчика-слугу, с которым Чандан играл вместе, сколько себя помнил, отправили с ним в частную школу. Он отказался ходить в школу, пока его родители не оплатили учёбу слуге.
Ныне друг детства, успешный дипломированный доктор живёт в благополучной Америке и вспоминает Чандана добрым словом.
В семье Чандана было принято давать старшему сыну военное образование. Одно время Чандан служил в армии. Был ранен. Размеренная жизнь осталась в прошлом. Он перепробовал множество занятий. Однажды ему показалось, что хотя он знает, как добиться материального успеха, но душевного покоя и прежнего, как в детстве, счастья ничто не приносит. Психологи называют это состояние кризисом, и русские мужчины обычно уходят в запой. И бывший помещик и офицер отринул успешную жизнь, бросил налаженный бизнес. Раздав деньги и имущество, он стал монахом и в двадцать восемь лет отправился по Индии как классический бездомный саньяси. И даже имел специальный документ, заменяющий паспорт для странствующих садху. Так власти пытаются проследить за неконтролируемым перемещением сотен и тысяч монахов, чтобы среди них не прятались беглые преступники...
Но, потеряв материальные ценности, в рваной одежде, на пыльных дорогах спокойствия не нашёл, поэтому, через два года странствий, снова начал с нуля и окончательно осел в Индии... У Чандана получалось организовать рентабельный бизнес: сезонные кафе на пляжах в Гоа. Организационными вопросами нового ресторана занимался именно он, потому что хорошо знал, кого и как одарить бакшишем.
Много раз ему предлагали вступить в брак. Семьи девушек из хороших индийских и непальских семей, преследовали меркантильные или... другие цели, но Чандан не хотел быть игрушкой в чужих руках, пусть даже и женских. Благородный папа, как мужчина понимал и не давил, а мама уговаривала, как могла, но строптивый сын не поддавался.
В предвкушении событий, которые обязательно должны были принести изменения, Чандан и затеял новое дело с приятными людьми из разных стран. Глубоко в душе Чандан знал, что мужская творческая энергия может воплотиться только вместе со своей ШАКТИ – женской материальной энергией. Он терпеливо ждал встречи с необыкновенной девушкой. Только с ней он обретёт единство и душевный покой.
Вскоре в уединённую бухту Патнем-бич из Дели приехала Варя, нагруженная невообразимым количеством багажа, с посудой, кальянами, и дорогим кинопроектором для ресторана. Каждый день, во время общих посиделок, часами Чандан не сводил с неё влюблённых глаз, но, девушка, привыкшая к бесцеремонному напору русских мужчин, а не к робким и нежным взглядам ничего не замечала до тех пор, пока монтажник-кровельщик Антон, помогавший собирать интернациональный ресторан, не сказал ей прямо о страстной влюблённости Чандана.
- Ты, что не видишь, он же глаз с тебя не сводит!
Вечером, четверо хозяев разговорились не на производственные темы, а о любви. Нетти произнесла патетическую речь на плохом английском о полном подчинении и верности возлюбленному. Дочь богатого самурая была рабой Сундара. Высокий и худой, белокурый русский, казался ей идеальным воплощением подростковых грёз о сказочных эльфах. Познакомившись в ашраме Ошо с Сундаром, страстная японка два года мечтала о нём и была готова вложить любую сумму в дело, лишь бы не расставаться с любимым. Вова благосклонно принимал преклонения перед собой и, конечно, поддержал её речь.
Уяснив мнения присутствующих по поводу верной и преданной любви, Варя, когда до неё дошла очередь, приподняла бровь, небрежно махнула изящной ручкой с художественным маникюром: «Ничего не могу сказать про верность, - не удержалась и прибавила для красного словца: «У меня быть верной надолго не получается».
«Боже, - подумал Чандан,- как же не повезло, ей, красивой девушке, рядом с ней никогда не было достойных мужчин, и она вынуждена быть легкомысленной. Я докажу ей, что можно жить по-другому».
И... доказал! Космический пазл сошёлся, и можно радоваться, что иногда в мире люди, оказываются на своём месте в нужный час.
Когда я добралась через Дели поездом до юга Гоа, у поделившихся пара на пару, компаньонов был медовый месяц, что не способствовало сообразительности и трудовой активности по поводу открытия ресторана. Бесконечно обсуждалось меню, название, реклама на растяжках, которую, как художник хотела нарисовать я. На очередном, затянувшимся собрании я предложила бредовый вариант наружной рекламы. Его и утвердили за неимением лучшего.
В день открытия над крышей ресторана, собранного русским монтажником и непальской бригадой из бамбуковых стволов, в небе колыхалось на ветру с океана, полотняное полотнище. На белом фоне голубой краской нашими буквами было написано «СЛАВА БОГУ, МЫ ОТКРЫЛИСЬ!»
У русской девушки ставшей первой постоянной клиенткой ресторана «Оазис», в день, когда она наткнулась глазами на мою наглядную агитацию, случилось кратковременное помутнение рассудка. А что вы хотите, прочитать такое в Индии, на пляже среди бела дня!
Был праздник в честь открытия, много музыки и файершоу: две русские танцовщицы крутили керосиновые пои, жонглируя огнём, на фоне темного неба и океана перед толпой гостей.
Работа пошла, и дни потянулись чередой. Медленно и спокойно.
В ресторане прижилась чудесная собака, по имени Стони. Среднего размера пляжный пёс. Они выглядят одинаково – короткая шерсть цвета песка. Приходят ниоткуда, уходят никуда. Сами выбирают временных хозяев и делят территории.
Он обожал Чандана. Чуял за километр и бежал навстречу. Провожал к автобусу, если хозяин ехал в городок Конакону.
Непременно, в прежней жизни Стони был мудрым философом практикующим медитацию, но он, наверно, проштрафился перед богами. Бывает. Апсара соблазнила, согрешил, растерял аскетические заслуги и стал, переродившись после смерти бездомным кобелём. Апсары обладают неописуемой красою и сексуальной привлекательностью. Божественные танцовщицы легко отвлекали от медитации индийских видящих мудрецов - РИШИ. Одним движением роскошного бедра искусительницы лишали отшельников и йогов покоя и ума-разума согласно проискам верховных богов, которые сами подсовывали апсар святым да аскетам, чтобы те далеко от земли не отрывались.
Однако, рожденная в теле собаки джива, сохранила привычки предыдущего тела. Деликатность и тактичность Стони, про обычную собачью понятливость я и не говорю, превосходила разумные пределы.
Для поддержания несказанной красы, мне надо каждый день бегать. Недалеко, метров сто по пляжу и обратно. Люди на жаре уже с утра ленились, и никто не хотел составить мне компанию, а жёлтый пес, чем бы не занимался, мгновенно оказывался рядом. Стони, конечно, меня обгонял. Как настоящий джентльмен, не желая обидеть, пёс делал вид, что вовсе не бегал со мною наперегонки, а «случайно шёл в эту сторону». Я пыталась разгоняться незаметно, но ни разу не смогла застигнуть его врасплох. Сначала Стони тихонько трусил за мною. Добравшись по рыхлому песку до кромки прибоя, уже на влажном твёрдом грунте я прибавляла темп и набирала скорость. Мы мчались в сторону камней, выступавших из воды на южной оконечности бухты. Как бы я не старалась, когда, запыхавшись, добегала до мокрых скал, покрытых острыми вросшими в камень ракушками и зелёными водорослями, вокруг которых, танцевала морская пена и с шумом разбивались волны, пёс был уже там. «А что? Я на крабов охочусь», казалось, говорила его жёлтая морда, а пасть будто бы улыбалась всеми клыками.
«Эта собака умней, чем человек!»- говорил Чандан, когда мы видели, недвижно застывшего Стони, устремлённого внимательными, тёмными глазами в несуществующую точку на горизонте. Морская гладь сверкала как зеркало. Не было, корабля или рыбацких лодок, проплывающих вдоль берега. И ежедневный гость в бухте - весёлый дельфин не обходил дозором владения в поисках косяка макрели. А Стони стоял по часу, как живая статуя, каждый день молча и недвижно, целиком сосредоточившись на общении невидимом для нас.
Может быть, перед ним вставал видением, беспощадный, угрюмый Васко да Гама в бархатном берете, со знаменем, на котором алел большой крест ордена Христа...
Дни походили друг на друга как близнецы. Солнечно и безмятежно.
Океан: необъятный, несравнимый, колыхающийся, шумно дышащий, живой и тревожный. На его берегах жили многие народы, от иных не сохранилось даже имён. Возвышались и рушились царства, приходили и уходили поколения чужаков, утекали как песок меж пальцев, изменялся вид его берегов, а океан оставался таким же, каким его увидел кормчий первого корабля тысячи лет тому назад.
Иногда прилив был таким сильным, что океан заходил в ресторан и волны тянулись к ногам посетителей и ножкам плетеных стульев. Морские звёзды, выброшенные далеко на берег волной старательно закапывались в мокрый песок, а крошечные раки-отшельники упорно тащили пёстрые дома-раковины к воде.
Я квасила капусту и солила огурцы. В огромной кастрюле настаивался квас. Закваску привозили из России. Учила ребят из Непала, как приготовить творог и жарить сырники. Блины они умели печь лучше меня. Я выучила сотни английских слов, необходимых на кухне, а парни легко могли сказать без акцента «скотина и зараза», так я ругалась, когда, обжигаясь у плиты, спешила угодить капризным клиентам. Объяснить загадочные слова не получалось. «Русская мантра» решили непальцы.
Однажды ночью - мы и не знали - выволокла себя из воды на песок пляжа, тяжёлая на суше, морская черепаха. С трудом, добравшись до укромного местечка между нашим и соседним рестораном, огромными усилиями она вырыла задними ластами яму, отложила пару сотен яиц и к рассвету смогла вернуться в океан. Морские оливковые черепахи охраняются, но официальные меры не требовались: местные по следам на песке догадались о том, что произошло ночью и, чтобы у черепашьих деток не было проблем... Ведь кто знает, что можно ожидать от любопытных безумных иностранцев? Простые ребята, официанты замели веником следы ночной посетительницы, а место кладки закидали колючими ветками.
Через пару месяцев черепашата благополучно вылупились из яиц. На рассвете они стали выкапываться из песка и дружно устремляться в сторону прибоя.
Ранняя пташка - Чандан появлялся в ресторане первым. Он собирал малышей в пластиковое ведро и относил в океан, многие не смогли бы добраться самостоятельно. Их могли съесть собаки или чайки. Тридцать метров до волны слишком длинная дорога для новорожденных. Черепашки отличались друг от друга размером. Были сильные и крупные, а десяток совсем крошки.
Не все смогли выбраться из песка утром, некоторые не нашли правильный путь. Мне довелось найти черепашонка уже вечером под ногами людей. Он был меньше спичечного коробка. Узенькая головка на тонкой шейке. Маленькие ластообразные лапки смешно торчали из панциря. Я держала его на открытой ладони. Клиенты вокруг столпившись, фотографировали «игрушечного» детёныша на память. А я зашла, как можно дальше в тёмную воду и бросила его в материнские волны.
Следующая живая находка была не столь мила и обаятельна, хотя обладала жёсткой и своеобразной красотой. Через неделю босой официант во время работы чуть не наступил на большого скорпиона. Вечером, когда в ресторане полно посетителей! Опасного гостя удачно накрыли ведром. Команда решала, как поступит. Убивать не хотели, но и выпускать его вблизи пляжа, где люди ходят босиком нельзя. Мне никогда не доводилось видеть живое воплощение самого сильного знака из зодиакальных созвездий, и я не могла с ним быстро распрощаться. Я сбегала на кухню и нашла прозрачный контейнер с крышкой – мы использовали их под заготовки салатов - и уговорила ребят посадить скорпиона туда. Огромный членистоногий был с детскую ладошку размером. Две клешни угрожающе приподняты. Хвост с ядовитым крючком на конце загибался над чёрно-зелёным туловищем к голове скорпиона.
Я обзавелась «домашним питомцем» и поселила его у себя в комнате. Служанка боялась подметать пол. «Very dangerous!», - говорила она, испуганно косясь на коробку, стоящую на подоконнике. Я просверлила в пластмассе дырки, чтобы пленнику хватило воздуха для дыханья, и каждый день приносила кусочки мяса и рыбы, пытаясь понять, что ему больше нравиться есть. По ночам покрытый панцирем скорпион выстукивал морзянку, твёрдым брюшком по дну коробки. «Вот значит, как скорпионы друг с другом переговариваются. Своих зовёт!» - догадалась я.
Чандан веселился от всей души: «You are a very strange woman. You need a good boyfriend, and you have scorpion! What you doing with him at night, Lady–scorpion?»
Попытки разнообразить рацион питания ядовитого пленника привели к тому, что прожорливый «питомец» объелся и просто-напросто сдох. В природных условиях у скорпионов нет возможности, не охотясь, есть круглосуточно. Механизмом защиты от пресыщения они, оказывается, не обладают. Высушить огромное насекомое не удалось. Вездесущие в тропиках муравьи нашли мёртвого скорпиона на террасе, где я положила бедолагу на солнце. Всего за сутки муравьи, выев внутренности, разобрали хитиновый панцирь на части и растащили разобранные конечности по углам.
Русские туристы охотно становились завсегдатаями ресторана. Нашим людям мало бескрайнего пляжа, хорошей еды и выпивки. «А поговорить?» Желательно на родном языке и по душам. На ежевечерних посиделках Чандан присутствовал обязательно. Он видел, что соотечественники Варвары общаются не как англичане, не говоря уже об индусах или непальцах, и хотел уяснить, в чём секрет «непостижимой русской души».
Однажды вечером в случайной компании гостей с выпивкой и перекурами затянулся разговор о смысле жизни... Наши мужчины вещали о бизнесе и карьере, о тяжком духовном пути, который плохо сочетается с принятием на грудь спиртных напитков. Дошла очередь до Чандана и, когда ему перевели вопрос, он, не отводя взгляда от Варвары, тихо произнёс: «Смысл моей жизни в том, чтобы моя жена каждый день улыбалась».
У присутствующих девушек погрустнели лица. Они укоризненно смотрели на мужей, с завистью косились на довольную Варвару. Дамы восхищённо любовались невысоким и ладным Чанданом как идеалом супруга.
Сейчас я знаю, что это не бесплотное намеренье и не пустые слова. Ежедневная нежность и забота Чандана полностью изменили и жизнь, и характер Варвары.
Моим скромным вкладом в изучение Чанданом русского языка было слово «голубки». Но, что я могла поделать, когда видела сияющую на весь белый свет улыбку Чандана и Варю неизменно притянутую к теплу как подсолнух к солнцу. В голове у меня вертелся обрывок мелодии и слова песни из старого спектакля: «Голубок и горлица никогда не ссорятся - дружно живут...»
Приближался конец сезона. Как быть с собакой? Бросить преданного друга Чандан не мог, а везти его с собой в Гималаи на поезде невозможно.
Гита, сводная сестра Чандана жила недалеко от Патнема в Агонде. Муж Гиту бросил, а Чандан, выполняя наказ отца, поддерживал сестру и племянников материально. Гита не могла отказать старшему брату в просьбе и оставила у себя Стони.
Стони жил у Гиты, охраняя дом и играя с детьми. В Агонде смелый пёс прославился как замечательный охранник и охотник: ему удалось загрызть двух чёрных клыкастых одичавших свиней, подкапывающих пальмы в саду Гиты.
Стони был счастлив всякий раз, когда Чандану удавалось приехать в гости к сестре. Приплясывая, скакал вокруг, норовя лизнуть хозяина в нос. Он узнавал и Варвару, но проявлял радость не так бурно. Пёс старался не выпускать хозяина из виду, пытался пробраться в автобус, который через пару дней увозил Чандана и Варю на вокзал...
Через три года Стони тяжело заболел. Получив известие о болезни собаки, Чандан бросил дела и приехал в надежде вылечить друга. Два дня, оплатив такси, Чандан с собакой на руках, ездил по ветеринарным врачам в округе, но медицинский приговор был неумолим. В последней клинике доктор предложил сделать усыпляющую инъекцию, чтобы облегчить страдания умирающей собаки. Стони, заскулил и умоляюще посмотрел на Чандана, ведь умный пёс всё понимал: он просил не делать укол. Чандан прочитал мольбу в тёмных глазах и отказался от укола.
Стони умер через два часа, на руках хозяина и был похоронен в саду.
|
