|
Сейчас уже сложно вспомнить точно, но все началось в тот год, когда мне стукнуло тридцать четыре. Примерно тогда я, озабоченно шурша колесами новенькой кредитной машинки и, пристально следя за указателями, медленно пробирался к апофеозу познания мира через практику развития личного благополучия и счастья.
На одном из перекрестков с второстепенной пыльной дорогой я неожиданно остановился и посмотрел вперед. Я увидел все то же качественное шестиполосное шоссе с блестящими отбойниками по бокам, по которому я целенаправленно катился все эти годы. Счастья впереди по-прежнему видно не было, хотя я внимательно следовал предписаниям дорожных знаков. Я не мог сбиться с дороги.
Я больше из интереса, чем из надобности съехал с шоссе на второстепенную щебеночную дорогу и осторожно двинулся по ней, опасливо поглядывая на гладкий асфальт и стараясь держаться невдалеке от него.
По асфальтной магистрали деловито катились автомобили. Было интересно наблюдать за этим со стороны. Меня все больше и больше занимали мысли о тех, кто построил это шоссе и о тех, кто постоянно следит за указателями, вовремя обновляя названия промежуточных пунктов, направления и расстояния до них. Учитывая заведомо сделанную путаницу в указателях, эти люди были дурацкими шутниками. А может даже и кончеными подонками. А как еще можно назвать людей, которые придумали и выложили это шоссе всякими ответственностями, ростами цен на недвижимость, автомодельными рядами, религиозными праздниками, блоками новостей, рекламой, верой в единого бога, угрозами с запада, джинсами от долче-бабаны, кредитными условиями и прочей дрянью? Я был в ужасе от увиденного. Кто-то наполнил нашу жизнь раскрашенными целлулоидными формами и сказал, что это и есть действительность, думал я.
Сейчас я понимаю, как я ошибался тогда. Никто никакого шоссе нигде не строил и никто никаких долбанных указателей никогда не рисовал. На самом деле все гораздо хуже.
Но, давайте, обо всем по порядку.
Августовским утром я сидел на мотоцикле по имени Катерина, к которой были приторочены два алюминиевых кейса, рюкзак и запасной комплект покрышек. Переднее колесо смотрело на юго-восток. Недоверчиво прислушиваясь к звуку двигателя, я на скорости 80 км/час бежал от целлулоидной действительности большого города по шоссе номер Е95.
Когда едешь на мотоцикле, то дорога воспринимается не только зрением и слухом. Включается еще обоняние. Поэтому пять с половиной часов от Киева до Одессы я забавлялся тем, что нюхал воздух, пытаясь идентифицировать, присутствующие в нем запахи. Дым от горящей травы; вонь от автобуса, плетущегося по правой полосе, запах хлебозавода по левую руку от дороги, кислая вонь болотистой речки по правую руку, облако бензиновых испарений вокруг автозаправки: дорога представала в виде ароматических слоев, через которые ты мчишься.
Когда я проезжал через вонючий слой лимана, я попал в пробку. Плотная линия стоящих машин тянулась вперед на сотни метров по окружной дороге и скрывалась в вечерней дымке. Из-за боковых ящиков протискиваемость моего мотоцикла резко упала, поэтому о том, чтобы просочиться между машинами, речи не шло. Здесь мой взгляд упал на довольно широкую и почему-то пустую обочину, посыпанную щебнем, и я уверенно направил мотоцикл именно туда. Стоило мне въехать на щебень как произошло неожиданное – заднее колесо начало скользить из стороны в сторону, словно я выехал на лед. Удержать тяжелый мотоцикл мне не удалось и я, продефилировав десять метров, на глазах у безразличной публики, положил мотоцикл на бок. Причем переднее колесо съехало в кювет. Это было для меня не очень приятной новостью. Оказывается, что быстро ехать по щебню нельзя. Второй неприятной новостью было то, что, прилагая все свои силы, я мог приподнять мотоцикл только на пять сантиметров. Чтобы поставить его на колеса моих сил было явно недостаточно. Я несколько раз подходил к своему агрегату то справа, то слева, то хватал его за руль, то за раму, но все было безуспешно. Водители индифферентно наблюдали за моими упражнениями из-за стекол своих авто. Я не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы по дороге не ехал усатый байкер с мамой на заднем сидении. Он остановился и помог мне вытянуть мотоцикл из кювета, а затем привести его в вертикальное положение.
Это может показаться немного наивным, но в нашей части мира существуют такая вещь как байкерская солидарность. Находясь на дороге верхом на мотоцикле, ты автоматически становишься участником этой солидарности. Солидарность выражается во взаимопомощи, взаимоуважении и взаимоприветсвии левой рукой, выброшенной вбок или вверх. Если ты догоняешь или обгоняешь другого участника солидарности, можно поприветствовать его коротким сигналом. Если ты остановился на перекрестке рядом с другим мотоциклистом, хорошим тоном в этом случае считается положительная оценка мотоцикла соседа с помощью поднятого вверх большого пальца. Если есть секунд тридцать, можно даже приподнять стекло шлема и спросить, как он доволен своим мотоциклом. Если кто-то не сделал чего-либо из вышеперечисленного, то можно смело сказать: либо он вас не заметил, либо он конченый жлоб.
Наверное, нечто подобное существует среди гомосексуалистов, пункеров и прочих меньшинств. Людям нравится искать общее объединяющее начало. Между прочим, владельцы скутеров к байкерской солидарности отношения не имеют. Не тот фасон.
Усатый байкер разодрал до крови себе ладонь, помогая мне. Я достал аптечку, промыл его рану перекисью и забинтовал руку. Каждый из нас сделал в данной ситуации то, что он должен был сделать, мы попрощались и удовлетворенные разъехались в разные стороны.
Пользуясь солидарностью других двухколесных одесситов, которые, завидев меня, навьюченного баулами и колесами, сами предлагали помощь в сопровождении по незнакомому городу, я доехал до места, где меня ждал на ночлег брат друга сестры отца племянника сотрудницы одного знакомого. Несмотря на столь дальние, казалось бы, связывающие нас узы, к моему приезду подготовились и подготовились настолько здорово, что я опешил, зайдя на кухню. Другими словами Одесса встретила меня с любовью, если не считать тех биороботов в пробке на окружной. Но как мне объяснил один латыш, когда я рассказал ему эту историю, что он бы ни за что не догадался, будь он на месте тех водителей, что мне нужна помощь. Действительно – сложно догадаться.
Следующим утром я, подлечившись холодным пивом, шел нетвердым шагом по улице Советской Армии и искал глазами вывеску WC. На мне была майка со страшным черепом. Майку мне привез мой друг со сборища волосатых харлеевских пилотов, проходившего на озере Балатон. Майка не то чтобы была страшная, но вид придавала внушительный. Внезапно я услышал сзади сдавленный возглас
- О боже мой!...
Я обернулся и увидел достаточно опрятного пожилого алконавта, который заинтересованно разглядывал рисунок на майке.
- Я из-за вас очень испугался. – сказал алкоголик.- Иду, думаю о своем, вдруг поднимаю глаза, а на меня смотрит такой страшный череп!
- Ну, - говорю – прости меня, отец. Я не хотел тебя испугать.
- Да нет, все в порядке, я уже оправился от потрясения. А ты куда идешь?
- Я тут туалет ищу. Не подскажете?
- Пойдем, проведу тебя. Здесь недалеко.
В предчувствии последующего требования оплаты услуг по провождению в туалет, я пытаюсь отмазаться от нового гида.
- Спасибо, вы мне так скажите, а я сам дальше найду.
- Ну вот там в парке, в углу есть туалет. - Он указал рукой - Понял?
- Понял, спасибо.
- Только он платный - две гривны. Но если у тебя денег нет, то я могу тебе дать. – Дружелюбно предложил алкаш, тем самым, разрушая саму концепцию алкаша.
Я с удивлением посмотрел на него. Передо мной стоял человек, несколько помятый, небритый и излишне веселый, как для девяти утра. Но алкаша больше не было.
Должен вам сказать, что подготовка к мотопутешетвию – очень недешевое удовольствие. Вначале вам надо купить мотоцикл. Когда вы его купили и уже радуетесь, что большая часть дела сделана, то начинаете понимать, что мотоцикл еще надо подготовить. Купить и поставить удобные и легкие кейсы, защитные дуги, противотуманные фары, прикуриватель и много других полезных мелочей. Кроме того, мотоциклу стоит сделать капитальный осмотр в присутствии компетентного механика. Затем наступает этап покупки амуниции. Безопасность на мотоцикле это не шутка. Даже легкое падение на невинных шестидесяти километрах в час, может привести к печальным последствиям. А если вы собираетесь ехать долго, то надо еще все тщательно продумать с точки зрения удобства. К счастью, в нашем протухлом западном мире есть уже двадцать пять фирм, которые все это продумали за вас и выбросили на прилавки тридцать пять видов каждого предмета по весьма небросовым ценам. Осталось лишь выбрать и купить.
Хотя, по большому счету, можно ехать и просто так, в шортах и бандане на поломанном мотоцикле с вещевым мешком за плечами. И это тоже будет правильно. Правил здесь четких нет. Просто разные практики.
Я не знаю кто разработал систему регистрации и посадки пассажиров на паром Ильичевск-Поти, но этот «кто-то», очевидно, никогда сам не ездил на паромах. Вначале ты выполняешь квест под названием «найди наш офис». Причем квест на время. Надо найти его до одиннадцати утра. Об этом тебе, естественно, сообщают в 9:30. При этом вручается карта-загадка со специально искаженным масштабом. Известно, что офис расположен где-то между Одессой и Ильичевском. В том месте, где находится офис, на карте стоит крестик и подпись «голубые металлические ворота». Не самый броский ориентир в промышленной зоне большого города, но хоть что-то.
Когда, изрядно перенервничав, ты забегаешь в голубые ворота, а на часах уже 11:20, тебе положен приз. Чтобы ты успокоился, тебе сообщают, что 11:00 это было «контрольное время». На самом деле можно и в 13:00. Поэтому ты можешь отдохнуть два часика, гуляя по обочине дороги. Где-то к 14:00 появляется микроавтобус, который вывозит пассажиров мелкими группками в порт для прохождения «таможенных формальностей». Я, конечно, должен ехать на мотоцикле и мне не совсем понятно, почему я не поехал сразу в порт к 15:00, а приехал в офис к 11.
«Формальности» я проходил с 15:00 до 23:00, все это время находясь на асфальтированной пыльной площадке перед паромной переправой. «Формальности» заключались в получении четырех печатей. Двух фиолетовых, одной красной и одной зеленой. Очень удобная система. При получении последней печати, таможенник меня спросил, хочу ли я, чтобы они поискали у меня в рюкзаках оружие-наркотики или я согласен разойтись «полюбовно». Я с грустью посмотрел на тщательно навьюченную и запакованную Катерину и купил любовь таможенника за пять долларов.
Эти восемь часов я провел в компании поляка, двух латышей, армянина и трех грузин, едущих на своем личном автотранспорте в Грузию. Поляк и латыш рассказали мне все, что они думают об украинской таможне, коррупции и Украине в целом. Армяне и грузины по-добрососедски молчали. Не в их традициях плохо говорить о стране, с представителем которой они общаются.
Пассажирам, не имеющим своего транспорта, повезло значительно больше. Их часов пять подержали в душном помещении, проверили паспорта и запустили на паром, где они следующие пять часов дули пиво, мылись в душе и ужинали в ресторации. Среди пассажиров оказалось немало иностранцев. В основном такие себе вело-бекпекеры. На паром я попал за десять минут до отправления. Ровно в 23:00 паром отчалил. Все было рассчитано до минуты. Как в Швейцарии.
Как только паром отчалил, меня начало колбасить. Я четко осознавал, что только что я совершил гиперпространственный прыжок. С парома был один выход – в Грузию. Когда я скачусь на своем мотоцикле в Поти, передо мной будет только одна дорога. При всем своем желании в Украину я коротким путем вернуться не смогу. На обратный паром сесть я тоже не смогу, потому что билеты раскуплены за три недели вперед. Ум мой искрил и дымился. Язычки пламени метались внутри моей головы. Одно дело, когда ты едешь сам, в любой момент есть возможность ретироваться и совершить прыжок домой, туда, где все знакомо и просто. Другое дело, когда с тобой мотоцикл. Есть определенные проблемы в покупке авиабилета для него. Вернее для нее. Из головы не выходило вчерашнее падение на щебне и попытка поднять Катерину. Хотя, если разобраться, это было хорошо, что об этих двух опасностях Катерина проинформировала меня в первый же день и в относительно спокойных условиях. Чтобы немного успокоить мечущиеся мысли я пошел в бар.
Из развлечений на пароме доступно аж пять: кормежка, выпивка в баре, просмотр каких-то бесконечных телесериалов в кают-компании, сон и солнечные ванные на верхней палубе. Одним словом, на второй день плавания чувствуешь себя консервированной каракатицей. Публика была пестрая, очень дружелюбная и очень прикольная. Приятно было наблюдать, как грузинские волосатые дальнобойщики хохмят и заигрывают с молоденькими веснушчатыми европеечками. Последние интеллигентно хлопают глазами, пытаясь понять хоть слово из тех сладких десятиминутных речей, которые льются из улыбающихся ртов пятидесятилетних королей дороги. За время плавания, человек пять грузинских пузатых гигантов оставили мне свои адреса и сказали, чтоб я обязательно к ним заехал на день-другой.
Выяснив, что первым делом я собираюсь в Сванетию, они сказали, что целиком мое начинание поддерживают и там действительно красиво и все такое но.. есть одна вещь к которой я должен быть готов. Чтобы не было потом мучительного разочарования, лучше мне знать заранее, что сваны негостеприимный народ. Им неприятно это говорить, но это факт. В чем это выражается? Например, если в Мегрелии меня пригласят за стол и будут предлагать выпить, а я буду отказываться, то они все равно будут предлагать выпить. И если я снова буду отказываться, то они снова мне будут предлагать и настаивать. И так без конца, пока я не сдамся. А вот в Сванетии все совсем не так, сказали они. Там никто более двух раз настаивать не будет. При этом они скривили такие рожи, что не оставалось сомнений в том, как им больно и стыдно за такое негостеприимное поведение своих соотечественников. Хотя в целом сваны – хорошие люди, добавили они. Потом один мегрел отвел меня в сторону и, извинившись, по-дружески посоветовал, чтоб я сбрил свою бороду перед поездкой в Сванетию. Она у меня не того фасона, какой принят в горах и может быть трактована местным населением «не так как мне будет приятно». Как именно она может быть трактована, мегрел тактично промолчал.
Когда наутро третьего дня на горизонте показалась грузинская земля и паром стал медленно подкрадываться к порту, на экране телевизора появился Саакашвили и объявил, что началась война. В мой мечущийся ум начинала прокрадываться паника. Гиперпространственный прыжок оказался сильней, чем я ожидал.
|
