Drolma › Записки штурмана уцелевшего Дирижабля

Мир полон невероятных мест. Достаточно немного отойти с проторенных тропок, приподнять голову и оглядеться по сторонам – откроются двери в фантастические пространства.

В тропиках рано темнеет. Оп, и как будто выключили свет на всем острове. А я так люблю затяжные сумерки. Я лежу в беседке в саду, впитываю долгожданную прохладу, которую принес дождь. Под крышей надо мной висит летучая мышь вверх ногами, с яблочком в лапках. Над крышей небо разрезается молниями и освещает все вокруг. Такие электрические сумерки, пылающие и мгновенно угасающие. Всполохи над мышью, над крышей, над небом. Стрекот сверчков, раскаты грома, запах мокрой земли, шелест пальм, тени падающих с дерева цветов франджипани, ветер, стук дождя по крыше. Впитываю в себя звуки и запахи острова, запоминаю. Выхожу из беседки и слезы на глазах смешиваются с теплым дождем, растворяющим все.

Когда я была маленькой, и возвращаясь из школы, часто играла в одну игру. Выходя из метро, я представляла себя сошедшей с космического корабля, ступая по незнакомой планете, населенной странными существами и объектами. Я внимательно смотрела на все, и удивлялась каким необычным и странным было все вокруг. Иногда мне даже казалось, может я и вправду здесь в первый раз?

Я очень легко входила в это состояние. И ощущение свежести всего происходящего проявлялось мгновенно. В кармане я нащупывала ключ. И по наитию знала куда иду, в манящий дом из белого кирпича. Я заходила в подъезд и с интересом изучала двери квартир. Мой выбор останавливался на ближайшем подъезде, и выше первого этажа я не поднималась. Осторожно открывала дверь ключом, и погружалась в незнакомое пространство собственного дома. Ходила по комнатам, с интересом рассматривала инопланетные артефакты, блеклые фотографии в потресканных деревянных рамках, пробовала земную еду, изучала виды из окна.

Все происходило как во сне, наполненном глубоким смыслом, который я никак не могла уловить. Мне было интересно посмотреть на замыленный глазом мир, придать ему новое измерение и вдохновение. Я и сейчас продолжаю эту игру. Мои наблюдения стали на более тонком уровне.

Горы. Еще недавно они были окутаны дымчатыми туманами, а сейчас стоят под белой вуалью, поблескивая белыми сахарными кристаликами на солнце.

Ветер. Он звенел стеклами, дул грубой флейтой, пытался вырвать рамы из окон, теребил шторы, которые выглядели как ожившие духи на привязи. А потом наступил штиль, и все замерло в нерешительности.

Дождь. Затяжные дожди, нагнавшие хмурь на долину, сменились малиново-золотыми рассветами, а запахи зажженного бутанского можжевельника, наполнявшего наши зашторенные комнаты, вытеснились свежим ароматом деодаров с соседних склонов, проникающим через распахнутое на свободу окно.

Люди. Мне кажется я улавливаю незаметные перемены настроения существ моего микрокосмоса; неожиданные реакции; мимолетные увлечения, намеки на которые видны в блеске глаз, едва скользнувшей улыбке или невинном комментарии; неожиданные маленькие открытия и вспыхнувшие идеи; страхи и неопределенность. Существа увлечены собой и видны как на открытой ладони, даже если они по ту сторону светящегося экрана. Я считываю их мысли, наблюдаю за движением ума, это любопытно и всегда интересно. Все пространство как живой организм вибрирует, перетекает из одного состояния в другое, эмоции переливаются, мысли и стихии меняются с неимоверной скоростью, впопыхах сменяя одна другую. Большой вселенский котел, кипящий наваристым нектаром. Я подношу его самому пространству, свободному от возникновения и исчезновения.

Возможно, это все мои проекции, но мне нравится такой способ взаимодействия с миром, и в нем нет место скуке.

Умчаться на моце в горы по непроходимой тропе, пройти по сыпухе среди зеленых Гималаев, уходящих вверх готических пятитысячников, и оказаться в Долине Волшебных Камней, между скал, пещер, валунов, серебристой гальки, прозрачного кварца, золотого песка, медных как монетки камушков, леденцовой россыпи. Сбросить одежду и купаться в горной речке, которая прерывается естественным бассейном с водой цвета тибетской бирюзы.

В доме летняя тишина, только слышен вдалеке смех детей во дворе; ветер еле колышет занавески в комнате, с улицы доносится сладковатый аромат цветущих лип; за стенкой кто-то негромко играет на фортепьяно; садовые цветы на столе в стеклянном кувшине, наполненном бликами солнца. Такие маленькие детали повседневности создают настроение и вкус жизни.

Бывают такие периоды, когда прямо физически ощущается потребность замедлить ритм жизни, обратиться к вневременным ценностям, пребывать в своём центре, ограничить информационный шум, разгрести внутренний хаос, попуститься на счет амбиций, брести без цели, замечать детали, радоваться мелочам, подзарядиться эмоционально, уйти вглубь себя, обнять своего внутреннего ребенка, создать атмосферу принятия без достигательств и необходимости быть успешной, расслабить ум и тело, которое уже неистово сигнализирует.

Как когда-то сказала одна девушка: «С тобой всё в порядке. Всё нормально. Пожалуйста, отъ"бись от себя».

Поэтому самое лучшее, что можно сделать в такие периоды - переключить свою жизнь в режим "поэзии повседневности" - перечитать любимую книгу, смотреть хорошее кино, гулять по местам детства, медитировать, дышать свежим воздухом, есть простую еду и заново наполнять себя. В моем случае, самоизоляция как раз про это.

Хотя многие наоборот используют это время по-другому - прокачивают скилы, наверстывают упущенное, «драмкружок, кружок по фото, мне еще и рисовать охота». Я и сама всегда действовала исходя из принципа - нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте. Сейчас же хочется просто выдохнуть.

Мы шли под дождем в надежде найти укрытие, но все кофейни по городу работают только на вынос. Нельзя, как раньше, забежать в уютное местечко, просушить куртку на спинке стула, согреться горячим шоколадом. Нас несло по улице вместе с потоком воды. Все было закрыто, вокруг не было ни одного магазина, где можно спрятаться от ливня и холода.

Впереди замаячил вход в какое-то офисное здание с широким козырьком. Мы оказались на пороге закрытой галлереи искусств. Через широкие окна-витрины можно было увидеть остатки экспозиции, скульптуры, анонс несостоявшейся выставки японского художника. Я мечтательно подумала, вот бы оказаться сейчас там в тепле. И тут мы заметили, что хоть галлерея и не работает, но дверь не заперта.

Внутри было современное пространство. Из тишины, где-то вдалеке, доносилась знакомая мелодия. Мы пошли на звук. Теплое ламповое звучание стало узнаваемым. Аквариум! Потрескивая, играла старая пластинка. Мы оказались в магазине винила и винтажной техники. Это было как бальзам - согревало и радовало озябших путников, именно так я себя ощущала. Мир олдовой музыки, меланхоличный дядечка-продавец, важно выпрямившийся при нашем появлении, стеллажи с винилом. Такое домашнее пространство вне времени. Как будто попали на квартирник БГ и изучаем коллекцию пластинок хозяина.

В этой лавке мы провели, наверное, минут двадцать, разглядывая обложки пластинок, находя любимых исполнителей - Вельвет Андеграунд, Дэвид Боуи, Литтл Ричард.

Когда мы вышли на улицу, от дождя не осталось и следа, как будто мы переместились через пространственно-временной портал в теплый и летний Екб.

Когда-то в стародавние времена, одной теплой летней ночью, мы с Муни гуляли по Екатеринбургу и решили немного развеяться, прокатиться куда-нибудь по ж/д.

Добрели до вокзала, и просим в кассах: "Дайте нам билет куда-нибудь... на восток по Транссибу!" Кассирша строго посмотрела на нас и сказала: "Назовите конкретное место".

В итоге мы сели в первый попавшийся поезд, но он увез нас не на восток, а на запад. Так мы оказались в Сарапуле, центре Вселенной.

Поездной дух вообще нам очень близок, а из-за Пелевина теперь в уме еще и тесно переплетены Чапаев, буддизм, пустота и поезд, несущийся из ниоткуда в никуда.

Несколько лет назад, летом, мы собрали на себе все дожди Азии.

Сначала был экваториальный Куала-Лумпур. На подлете к нему нас всегда сопровождают грозы и молнии, разрезающие тяжелое фиолетовое небо. Дождь там обрушивается без каких-либо намеков и накрапываний. Словно кто-то резко срывает занавес и на сцену выходит неумолимая стихия воды под аккомпанемент стихии воздуха.

Пока пережидаешь дождь в первой попавшейся китайской лавке, изучишь весь ассортимент традиционной медицины, продрогнешь от кондиционера, так и не успев высохнуть, может даже прикупишь себе что-нибудь от нечего делать. А можно просто примоститься на ступеньках жилого дома, слушать джаз в плеере и наблюдать за случайными босыми прохожими, отчаянно бегущими по колено в воде к станции монорейла.

Потом была Суматра. Я не помню ни дня без дождя. На горизонте, на фоне вулканов, виднелись всполохи, доносилось эхо грома и вода по нарастающей заполняла собой пространство. Мы забирались в наш деревянный батакский дом-корабль на берегу озера, заваривали пуэр, и под барабанящий по крышам дождь записывали свои Сказки о Микронезии.

Постепенно дом наполнялся кошками, пространство пропитывалось уютом, волшебством и запахом сырого дерева. Сказки, вплетенные в космическую музыку, появлялись одна за другой. Здесь же мы записали несколько звенящих треков нашего проекта Звуконезия, для которого мы ловим удивительные звуки Земли.

Это был самый невероятный сезон дождей, наполненный творческой энергией и вдохновением. Мы словно погрузились в фантастический мир, создавая свои Вселенные, на фоне бесконечного дождя за окном иллюминатора.

Далее мы переместились в южное полушарие, на остров Бали. Все планы, выстроенные вечером, расстворялись утром, когда на небе надвигались хмурые тучи и начинался ливень. Часто в дождь мы сидели на террассе, занимались сайтом, слушали Weather Report, пили кофе, чтобы немного взбодриться, медитировали и снова записывали сказки, которые уже насквозь пропитались тропической влагой и запахом далеких дождевых галактик.

Мотоциклы, музыка и сказки в сезон дождей, это был гармоничный мунсун.