|
Восемь часов в Индии. Дышу водой и радуюсь прохладе. Сегодня здесь всего +33.
Пересадка из Дохи в Дели была долгой и утомительной. Сначала нас не выпускали из автобуса, затем мы долго толпились у трапа. Возникла какая-то неисправность. Так что, оказавшись в салоне самолета, мне хотелось скорее уснуть, и не просыпаться до самого приземления в Дели.
Моя соседка - индийская девушка слева - была другой. Бодрая и улыбающаяся она упала на кресло, и поставила между ног два пакета с книгами.
- Первый раз в Индию? – спросила она с энтузиазмом.
- Нет.
- Турист? – продолжала она.
- Нет.
- А от куда летишь? Из Америки?
- Нет.
Наступило молчание. И я уже дремала, когда услышала сквозь настигающий сон фразу, моментально вернувшую меня к сознанию.
- Три часа подряд в аэропорте я ждала вылета и молилась Богу чтобы он мне послал хорошую спутницу. Американку, немку русскую .. кого угодно. Только не индуску. Ненавижу индийских женщин.
Сон сняло как рукой. И чтобы лучше рассмотреть мою спутницу я вернула спинку кресла в горизонтальное положение.
- Знаешь о чем говорят все мои замужние неработающие индийские подруги? О муже и детях. Все время об одном и том же муже. О тех же самых детях. Одно и то же.
Единственные девушки с которыми есть о чем поговорить – это незамужние 18-ти летние девчонки, но моей дочери уже 12 лет, и я старовата для таких молодых подруг. А уж эти сари. Этот символ индийского рабства. Женщины у которой нет ни судьбы ни выбора. Поэтому я ношу только джинсы и короткие юбки. Подари ты мне самое красивое, расшитое золотом, самое дорогое сари на свете. Его не надену.
А ты замужем?
- Нет.
- Хорошо.
- Не люблю замужних женщин.
- Я поняла.
- Я лечу из Омана. Работала учительницей в частной школе. Зарабатывала деньги для моей дочки. – говорит она показывая в телефоне фотографию высокой девочки в розовом платье.
- В отпуск летишь? Увидеться с ней?
- Нет. Меня уволили.
Она поворачивается на 90 градусов, смотрит мне прямо с лицо делает глоток из банки "Карлсберг" и говорит «Окей". Меня выгнали из-за моего парня. Я пригласила его к себе, а директор школы узнал об этом и попросил меня уехать.
Ладно... - подчеркивая глубину откровенности ее истории говорит она, делает паузу и улыбаясь продолжает говорить. У меня есть парень. Хочешь покажу фото? Она опять достает телефон и находит кадр, где на фоне большого офисного окна стоит молодой человек с улыбкой в пол лица.
- Это мой парень. Он хочет, чтобы мы поженились. Он замечательный. Очень мягкий, добрый, умный. Мы любим друг друга. Но есть очень большая проблема. Его родители никогда не одобрят наш брак. Никогда.
- Ладно. - опять делает паузу, и кладет свою ладонь на мою. - Очень много проблем.
- Я индуистка а он мусульманин. Пауза. У меня нет родителей – я выросла сиротой. Пауза. У меня дочь которую я «напрыгала» от одного дурака. Пауза. И главное – он младше меня на восемь лет.
Я смотрю на нее в упор.
- А еще ты не носишь сари. Ты пьешь пиво. У тебя короткая – не индийская стрижка. Ты работаешь, а не сидишь дома. И, судя по твоим пакетам с книгами, ты слишком умная.
- Да .. и это тоже. – смеется она.
Кальпана допивает свое пиво, отводит взгляд в сторону и продолжает: «Женщина должна быть личностью. Должна работать. Должна быть сильной. Должна давать отпор всем врагам: людям, которые отнимают твоего ребенка, которые дразнят и издеваются над тобой. Социуму, который требует тебя такой, которой ты не являешься. Если женщина сдается. Если женщина теряет себя, она превращается в это – Кальпана закрывает логотип электронного табло компании Qatar, так что остается ноль без палочки.
Зеро – говорит она. Без себя самой, без своего мира, женщина – это зеро.
|
