Роль эмоциональных факторов в возникновении тиреотоксикоза.
Психологические факторы при тиреотоксикозе (базедовой болезни, или болезни Грейвса), как и многие другие физиологические механизмы этой болезни, хорошо известны. Поэтому данное заболевание является особенно подходящим для изучения психосоматических взаимосвязей.
Развитию клинического синдрома могут предшествовать различные проявления эмоционального стресса. Так, 28% из 159 больных гипертиреозом, обследованных Мараноном, сами сообщили о том, что их заболевание было спровоцировано некоторым эмоциональным потрясением, а Конрад, обследовав 200 больных, выявил наличие психических травм в 94% случаев. Сходные результаты были получены многими исследователями. Некоторые из первых исследователей этой проблемы настолько были поражены значением психических факторов как провоцирующих агентов заболевания, что стали говорить о существовании «шоковой формы гипертиреоза», развитие которой обусловливается сильным эмоциональным потрясением. В связи с этим Московиц отмечал, что эмоциональный кризис, затрагивающий большую группу людей, нередко провоцирует заболевание у многих индивидов.
Эмоциональные нарушения не только имеют этиологическое значение, но и являются важной составной частью симптоматологии. Помимо увеличения щитовидной железы, экзофтальма, чрезмерного потоотделения, тремора, тахикардии, повышения скорости основного и йодного обмена в крови, поноса и других признаков дисбаланса вегетативной нервной системы имеют место характерные психологические изменения, такие, как раздражительность, кол****ия настроения, бессонница и тревожность, которые и образуют общую клиническую картину. Такие же эмоциональные изменения могут быть вызваны введением больших количеств гормона щитовидной железы, поэтому их можно считать прямым следствием гиперфункции щитовидной железы. Другие симптомы, как это будет показано ниже, имеют нейрогенное происхождение. Причина гиперфункции щитовидной железы пока еще окончательно не ясна, однако о воздействии ее гормонов известно с тех пор, как Хорсли удалось излечить симптомы микседемы введением экстракта щитовидной железы. Терапией подобного рода достигаются значительные соматические и психологические изменения. Это доказывает, что нормальное психическое функционирование, в частности скорость психических процессов, зависит от нормальной секреции щитовидной железы. Летаргическая, заторможенная и интеллектуально обедненная личность больного микседемой являет собой полный контраст живому, гиперчувствительному, тревожному характеру больного гипертиреозом.
По всей видимости, связь между психологическими процессами и функциями щитовидной железы является взаимной. Секреция щитовидной железы ускоряет психические функции, повышает живость и чувствительность и, таким образом, создает предрасположенность к реакциям тревоги; вместе с тем, эмоциональные переживания оказывают воздействие на саму секрецию щитовидной железы.
Физиология.
Стимулирующее действие тироксина не ограничивается психологическими процессами; он также является регулятором скорости метаболизма. Какова в точности структура гормона щитовидной железы, пока еще не известно, хотя установлено, что циркулирующий в крови неорганический йод, который захватывается этой железой, превращается в органически связанную форму и значительная его доля выделяется как протеин, содержащий тироксин (тироглобулин). Тироксин ускоряет метаболизм и кровообращение, что проявляется в увеличении частоты сердечных сокращений, повышении температуры тела, ускорении процессов окисления, усилении аппетита и потере веса. Точный механизм того, каким образом это достигается, еще не установлен. Гормон щитовидной железы играет важную роль в процессе роста. Филогенетически он впервые появляется у земноводных, у которых выполняет функцию стимуляции метаморфоза. Искусственное введение тироксина ускоряет переход саламандры от водного существования к земному, от жаберного дыхания к дыханию легкими. Эволюционный переход от водного существования к земному обусловлен развитием щитовидной железы.
У высших позвоночных тироксин играет важную роль в процессе созревания. Это демонстрируется тем фактом, что отсутствие тироксина при микседеме не только вызывает задержку психического развития, но и замедляет окостенение эпифиза длинных костей. Браун с полным основанием назвал щитовидную железу «железой творения». Он обратил внимание на то, что расположение и строение матки у мечехвоста (Horseshoe Crab) во многом напоминает расположение и строение щитовидной железы с ее тироглоссальным протоком у миноги (Larval Lamprey), одного из самых примитивных позвоночных. Об этом же говорит Гэскелл, который обнаружил, что «связь, с незапамятных времен существовавшая между сексуальными органами и щитовидной железой у человека и других животных и до сих пор являвшая собой загадку без какого-либо объяснения, возможно, есть последнее напоминанием о том времени, когда щитовидные железы были маточными железами древнего предка».
То, что обычно во время беременности щитовидная железа увеличивается в размерах и ее активность возрастает, является еще одним свидетельством важной роли щитовидной железы в процессах роста и размножения. Это подтверждается наблюдениями Кинга и Герринга, что больные гипотериозом часто бывают стерильны и подвержены повышенному риску выкидыша. В этой связи важно также, что, согласно Кеннету Рихтеру, гипертиреоз усиливает выброс и перенос герминативных продуктов через эфферентные генитальные протоки. Это свидетельствует также о том, что у мужчин гормон щитовидной железы оказывает стимулирующее воздействие на функции размножения.
Многочисленные наблюдения из областей клинической патологии, эндокринной физиологии, эмбриологии и генетики приводят к следующему выводу: продукт щитовидной железы, тироксин, является прежде всего стимулятором клеточного метаболизма и как таковой он стимулирует интеллектуальную деятельность, повышает чувствительность, реактивность и, как крайнее ее проявление, — тревожность, а также стимулирует общий рост и процессы размножения. Усиление функции должно сопровождаться усилением метаболизма; поэтому можно предположить, что интенсивные соматические проявления должны сопровождаться усилением секреции щитовидной железы. Однако, по-видимому, специфическая функция щитовидной железы заключается в ее длительном стимулирующем воздействии, когда от тела требуется долговременная работа, как, например, во время беременности. Рост — это тоже долговременная работа организма. Тироксин и гормон роста передней доли гипофиза являются синергистами. Такое долговременное воздействие тироксина полностью отличается от кратковременного воздействия адреналина в чрезвычайных ситуациях, требующих резких концентрированных усилий. Инъекция тироксина оказывает воздействие на протяжении нескольких дней, тогда как эффект от инъекции адреналина сохраняется лишь несколько минут. Однако адреналин и тироксин — это синергисты, а потому больные тиреотоксикозом более чувствительны к адреналину.
Функцию щитовидной железы можно полностью понять лишь в ее комплексной взаимосвязи с другими эндокринными железами. За исключением случаев, в которых имеет место опухоль щитовидной железы, вызывающая активную секрецию, причина патологической скорости выработки тироглобулина к этой железе, по-видимому, не относится. Имеются убедительные доказательства того, что, повышенная секреция щитовидной железы обусловлена стимулирующим ее (тиреотропическим) гормоном передней доли гипофиза. Чрезмерная выработка тиреотропического гормона вызывает гиперплазию щитовидной железы и повышенную секрецию ее гормона. Кроме того, тиреотропический или некоторый близкий ему гормон вызывает также экзофтальм, наблюдаемый у пациентов, страдающих болезнью Грейвса. Этот феномен не зависит от наличия щитовидной железы.
Обычно скорость секреции тиреотропического гормона передней доли гипофиза контролируется количеством гормона, вырабатываемого самой щитовидной железой. Однако при тиреотоксикозе такой контроль отсутствует, а потому тиреотропический гормон вырабатывается в чрезмерных количествах, о чем свидетельствуют его высокие концентрации в крови некоторых пациентов, страдающих базедовой болезнью. Удаление щитовидной железы или назначение антитироидных препаратов больным гипертиреозом может редуцировать выработку тироксина и устранить большинство симптомов, хотя выработка тиреотропического гормона фактически может возрасти, а экзофтальм прогрессировать.
Механизм, посредством которого ускоряется выработка тиреотропического гормона при гипертиреозе, в точности не известен. Вполне возможно, что чрезмерная активация гипофизарной железы имеет тот же механизм, который был постулирован Селье и дополнен Лонгом и др (см. рисунок). Таким образом, различные стрессоры — химические, токсические, нервные и эмоциональные — могут активировать переднюю долю гипофиза, либо непосредственно воздействуя на гипоталамус, либо косвенно, через активацию симпатико-медулло-адреналовой системы. Согласно Софферу, введение адреналина может проявиться в увеличении секреции тиреотропического гормона. Уотила показал, что резекция гипофизарной ножки у крысы предотвращает гипертрофию щитовидной железы, которая возникает при воздействии на нее холодом.
Все это указывает на то, что тиреотоксикоз не является локальным состоянием щитовидной железы. Секреция щитовидной железы представляет собой лишь эффекторное звено в цепи физиологических процессов; она контролируется тиреотропическим гормоном передней доли гипофиза, который сам находится под симпатическим и, в конечном счете, гипоталамическим контролем. Через кортикоталамические пути психологические процессы воздействуют на гипоталамический контроль над гипофизом и — в качестве последнего звена — на деятельность щитовидной железы.
Рассмотрим теперь специфическое влияние психологических стимулов на деятельность щитовидной железы.
Психосоматические наблюдения.
Гипертиреоз может быть спровоцирован многими факторами, но наиболее распространенные из них — психическая травма и острый эмоциональный конфликт. Важность эмоциональных факторов подтверждается постоянством, с которым эмоциональные расстройства предшествуют началу заболевания, и поразительным сходством эмоциональных факторов и структуры личности пациентов.
Многие исследователи занимались изучением психодинамических факторов у больных гипертиреозом. Льюис отмечал у пациенток выраженную инцестуозную фиксацию на отце и преобладание фантазий о беременности. У единственного мужчины, обследованного Льюисом, были выявлены гомосексуальные стремления, и своим инвертированным эдиповым комплексом, основанным на женской идентификации, он походил на женщин.
При анализе трех женщин, больных гипертиреозом, Конрад был поражен их крайней зависимостью от матери, страхом потерять ее расположение и защиту, а также перед теми проблемами, которые связаны с. принятием материнской роли, из-за чего у них возникали сложности в идентификации с матерью. Конрад исследовал также анамнез большого числа пациентов и выявил статистически достоверный факт потери матери в младенческом возрасте, в частности при родах. Некоторые из пациентов-мужчин также проявляли чрезмерную зависимость от матери. По всей видимости, общим для всех пациентов специфическим фактором является сложность смены роли кормимого ролью кормильца.
Лидз также наблюдал необычайную привязанность к родителям у двенадцати своих пациентов.
Сведения Миттельмана о шестидесяти пациентов менее специфичны. Он подчеркивал чрезмерную зависимость от родителей и жестких норм и отмечал роль травмы, которая воздействует на чувствительные в психологическом отношении места больного.
Браун и Гилдеа были поражены сходством черт личности, которые еще до появления клинического синдрома присутствовали у пятнадцати обследованных ими пациентов. Для этих больных, по их мнению, были типичны крайняя неуверенность в себе, выраженное чувство ответственности и склонность контролировать внешние проявления эмоций; при этом любая угроза их безопасности, будь то длительное напряжение или неожиданное эмоциональное потрясение, могла провоцировать гиперфункцию щитовидной железы. Хотя авторы этого не подчеркивали, в анамнезе их пациентов очевидны отчаянная борьба с угрозой своей безопасности и попытки справиться с ней собственными силами.
Анамнестическое интервью с двадцатью четырьмя пациентами, проведенное Хэмом, Кармайклом и Александером совместно с участниками психосоматического семинара в психиатрическом отделении университета штата Иллинойс, и психоаналитическое исследование одного пациента, проведенное Хэмом в Чикагском психоаналитическом институте, подтверждают данные предыдущих исследователей. В частности, это касается значения страха и тревоги, выраженной зависимости от родительских фигур, чрезмерной неуверенности в себе, а также тенденций, противоположных принятию на себя ответственности, достижению зрелости, самодостаточности и заботе о других. Основной целью данного исследования было определение характерного психодинамического паттерна, в котором эти различные психологические факторы связаны друг с другом. Тщательный анализ данных позволил выявить психодинамический паттерн, который встречается как у мужчин, так и у женщин, больных гипертиреозом. Угроза безопасности в раннем детстве или младенчестве являлась, по-видимому, динамическим ядром и часто была связана с выраженным страхом смерти, который большинство из этих пациентов испытали в ранний период жизни. Это соответствует данным Конрада о многочисленных случаях смерти матери в детском возрасте пациента. Однако это не единственный источник страха и отсутствия чувства безопасности; неудачный брак родителей, нестабильность личности одного из родителей, родительское отвержение, крайние формы экономического стресса, рождение нового ребенка в больших семьях и как следствие пренебрежение старшими детьми и прочие жизненные ситуации служили источниками страха и чувства небезопасности у данных пациентов.
С угрозой безопасности в детстве часто сталкиваются как невротики, так и здоровые индивиды. Больных тиреотоксикозом отличает способ справляться с ней. В силу описанных выше внешних причин они не могут преодолеть тревожность, обратившись за помощью к родителям. Их потребности в зависимости постоянно фрустрированы родительскими установками, потерей одного или обоих родителей, родительским отвержением, а также конфликтами более сложной природы, связанными с чувством вины. Будучи фрустрированы в этих потребностях, они предпринимают отчаянную попытку преждевременной идентификации с одним из родителей, обычно с матерью. («Если ее нет рядом, то я должен стать таким, как она, чтобы суметь без нее обходиться»). Эта преждевременная идентификация превышает их физиологические и психологические возможности и приводит к постоянной борьбе, чтобы справиться с тревогой и чувством небезопасности посредством псевдоуверенности в себе. Эту особенность наблюдал Конрад, описавший ее как неспособность жить согласно материнским стандартам, которых тщетно пытаются достичь данные пациенты. Браун и Гилдеа наблюдали этот же феномен, отметив парадоксальное сосуществование чувства небезопасности и попыток взять на себя ответственность. Рюш и др. также отмечали, что жизненные обстоятельства нередко заставляли этих пациентов брать на себя ответственность, к чему они не были готовы.
Постоянная борьба с тревогой может проявляться через отрицание, своего рода контрфобическую установку, то есть навязчивое стремление совершать действия, которых больше всего боятся. Этим, возможно, объясняется стремление брать на себя ответственность и быть полезным, несмотря на неуверенность в себе и зависимость. У многих пациентов наиболее заметной чертой характера, существующей с детства, было сознательное принятие на себя материнской роли, в которой они становились вторыми матерями для сестер и братьев.
Это же эмоциональное противоречие проявляется и в других формах — в навязчивом стремлении забеременеть, несмотря на страх беременности, или в попытке справиться со страхом за счет своей самодостаточности, которой пациент пытается достичь через идентификацию с человеком, на которого направлены фрустрированные желания зависимости. Аналогичным образом страх смерти преодолевается желанием дать жизнь детям. С потерей матери борются, становясь матерью. Это может выражаться в фантазиях о беременности, как было отмечено Ноланом Льюисом. Такие постоянные усилия справиться с тревогой и объясняет значительную распространенность фобий в анамнезе больных гипертиреозом.
Уникальной и поразительной особенностью являются часто встречающиеся сновидения о смерти, гробах, привидениях и мертвых людях, о которых спонтанно рассказывают эти больные.
Интенсивное вытеснение враждебных импульсов, проистекающее из чрезмерной зависимости, наблюдали в чикагском исследовании, а также Рюш и др. Принятие материнской, защитной установки по отношению к младшим братьям и сестрам часто представляет собой сверхкомпенсацию за соперничество с ними и требует вытеснения враждебности. Защита младших братьев и сестер дает опосредствованное удовлетворение собственных потребностей пациента в зависимости, а также искупает чувство вины, вызванное соперничеством.
Псевдозрелость, гипертрофированные усилия принять материнскую роль посредством частых беременностей и чрезмерной заботы о других, контрфобические установки — все это отражает попытку больного гипертиреозом справиться с тревогой за счет своей самодостаточности. Такое постоянное стремление к самодостаточности, потребность пациента чересчур рано стать независимым можно объяснить тем, что тревогу, порожденную угрозой безопасности в раннем детстве, нельзя устранить зависимостью от других.
Эти особенности иллюстрируются следующими выдержками из историй болезни.
Поразительный пример утраты чувства безопасности в раннем возрасте в связи со смертью родителей и воздействием других эпизодов смерти, приводится в истории Д. Б., 32-летней белой женщины, вдовы, которая, живя в страшной нищете в детском возрасте, после развода родителей подвергалась, кроме того, грубому обращению со стороны отчима. Когда ей было четыре года, на ее глазах сгорела одна женщина. В восьмилетнем возрасте она стала свидетелем, как опрокинулся гроб, и из него упало на пол мертвое тело ее маленькой подружки, трехлетней девочки. Она была свидетелем самоубийства дедушки и смерти бабушки. Ужас от этих событий по-прежнему ярко запечатлен в ее душе. Впоследствии умер ее муж, и она была вынуждена содержать семью.
Примеры преждевременной потребности в самостоятельности, проявляющейся в активной помощи семье или в заботе о младших братьях и сестрах, следующие:
Б. Р., 13-летняя белая девочка, описывается матерью как «маленькая пожилая леди», потому что она очень рано повзрослела, была послушной и исполнительной. В шестилетнем возрасте она научилась готовить и с тех пор готовила и помогала по дому. Когда мать болела, она подметала и делала уборку в доме и вообще заботилась о всей семье. Она вела себя словно вторая мать по отношению к младшему брату.
Х.Д., 35-летний одинокий мужчина, последний из восьми детей — единственный, оставшийся в живых мужчина. Два его брата умерли в возрасте десяти и трех лет соответственно, еще один брат умер дома спустя неделю после рождения, когда пациенту было два года. Его отец, мужчина пуританского склада, был груб и бесстрастен, скрывая этим собственную слабость и неуверенность в себе. Он был явно демонстративен в проявлениях любви и ласков со своими детьми, пока они были беспомощными младенцами, но требовал от них взрослого поведения, как только они научились ходить и говорить. Отец унижал мать, потому что в юности она прижила внебрачного ребенка (старшую сестру пациента), и он женился на ней «из жалости». Она была неспособна противостоять отцу и, когда пациент был еще маленьким, несколько лет проработала в семейном магазинчике. Отец не позволял матери и старшим сестрам уделять пациенту много внимания. После того как пациент пошел в первый класс, отец настоял, чтобы никто больше не читал ему книжки, потому что он должен был научиться читать самостоятельно. Из-за постоянного давления ему приходилось вести себя как взрослому, но при этом его постоянно ограничивали в активном следовании собственным интересам.
Неспособность открыто выражать враждебность, в частности из-за соперничества с братьями и сестрами, присуща практически всем пациентам.
Е. Б., 24-летняя незамужняя цветная женщина была одаренным ребенком и быстро развивалась в школьные годы. Она была крайне добросовестной, никогда не прогуливала. Ее мать была учительницей, «очень интеллигентной и красивой женщиной». Пациентка явно соперничала с ней, но никогда не выражала свою враждебность открыто. Когда мать заболела, пациентка стала заботиться о двух младших сестрах и взяла на себя функцию матери. Она поддерживала их материально, даже когда училась в колледже. Она всегда была самостоятельной и крайне честолюбивой, контролировала или подавляла большинство своих женских желаний ради достижения интеллектуальных целей.
Стремление увековечить себя через рождение детей отчетливо проявляется в следующем случае:
После окончания средней школы и колледжа Д. Б. отказалась от честолюбивого желания стать врачом и «приняла решение» учиться на фармацевта. В восемнадцать лет она вышла замуж за друга детства, и они вели совместный бизнес. Несмотря на фригидность, она хотела иметь детей и за четырнадцать лет завела пятерых детей, которых назвала Кэрри, Бэрри, Гэрри, Тэрри и Мэри. Она утверждала, что «если бы муж не умер, то родила бы столько детей, сколько может позволить медицинская наука. Их очень трудно и болезненно рожать, но чем тяжелее мне это дается, тем больше я их люблю». После смерти мужа пациентка одновременно работала на двух работах, чтобы быть уверенной что дети будут хорошо одеты. Кроме того, она взяла в дом двоюродную бабушку, которая ничего не делала и нуждалась в уходе.
Контрфобический механизм совладания с тревогой иллюстрируется следующим случаем.
С. К., 43-летний белый мужчина, подвергся нападению вооруженных грабителей. Вместо того чтобы подчиниться их требованиям, он напал на них и, получив удар дубинкой, потерял сознание. В течение некоторого времени после этого события у него наблюдались дисфония и тонический блефароспазм. Он утверждал, что никогда не знал страха. Несколько раз, когда мастер несправедливо его обвинял или заставлял выполнять опасную работу, он приходил в ярость и незаметно следовал за ним до офиса, намереваясь подраться.
Выраженное желание забеременеть можно выявить в следующем случае.
Ф. С, 36-летняя белая замужняя женщина, была старшей из десяти братьев и сестер, из которых уцелели лишь четверо. До тринадцатилетнего возраста она оставалась дома и помогала матери. Всю юность и до брака в возрасте тридцати одного года она испытывала сильнейший страх перед мужчинами. Тем не менее, в тридцатилетнем возрасте она обручилась, несмотря на возражения отца, однако у нее возникла выраженная нервозность, диарея, и в течение всего периода помолвки она теряла в весе. Она испытывала сильное сознательное желание забеременеть и почти сразу после свадьбы забеременела. Едва узнав о беременности, она стала себя «превосходно» чувствовать, а за время беременности и первые два года после родов восстановилась, поправилась и стала чувствовать себя счастливее и сильнее, чем когда-либо ранее в своей жизни. В этот же период она постоянно сталкивалась с жилищными проблемами, что являлось обычным уделом женщин, которые следуют за своими поступившими на военную службу мужьями из одного армейского лагеря в другой. Симптомы возникли у нее, когда пациентка с мужем переехала жить в дом его родителей. О дальнейших беременностях не могло быть и речи из-за финансовых затруднений. Пациентка решила устроиться на работу и зарабатывать деньги, чтобы поселиться в собственном доме, жить независимо и обеспеченно и иметь больше детей.
Иллюстрацией типичных сновидений о смерти служат следующие случаи.
Д. Б. рассказала несколько сновидений, от которых она в страхе просыпалась. «Дедушка и бабушка лежали в гробах и тянулись ко мне, пытаясь затащить к себе в гроб; бабушка была мертва, убрана цветами, и я пыталась их сбросить. Мой муж то гонялся за мной, то пытался меня поймать, то хотел затащить меня в гроб». При этом пациентка заметила: «Я всегда боялась смерти». После выхода из больницы она написала завещание.
С. Д., 33-летняя цветная женщина, рассказала следующее сновидение. «К моей кровати подъехал катафалк, в нем находился бородатый пожилой белый мужчина, который стал тянуть ко мне руки».
Дж. К., 42-летней белой замужней женщине, часто снились постели. Эти сны всегда снились ей перед тем, как умирал кто-нибудь из членов семьи. Однажды ей приснились пять постелей, «матери, отца, двоих детей и мужа». За неделю до этой беседы ей снилось: «Я стелю себе постель. Она моя». По ее мнению, это означало, что она должна умереть.
Психосоматические соображения.
Поскольку нам известно о стимулирующей функции щитовидной железы в развитии младенца, напрашивается мысль связать повышенную активность этой железы с выраженной потребностью больного гипертиреозом как можно быстрее стать зрелым. Несомненно, что постоянные усилия пациента сохранять псевдозрелость должны вызывать большое напряжение и они могут активизировать секрецию тиреотропического гормона передней долей гипофиза. Следовательно, когда психологические защиты против фрустрированных потребностей в зависимости (такие, как гиперактивность, помощь другим или принятие материнской роли) не срабатывают, и субъект уже не способен справляться с лежащей в их основе тревожностью, напряжение может стать подавляющим и гиперстимулировать систему, регулирующую процесс созревания, которая из-за постоянного требования ускоренного созревания и продолжительных усилий с раннего возраста была хронически перегружена.
Пока еще нет ответа на основной вопрос: почему эти пациенты реагируют на отсутствие безопасности прогрессивным стремлением к зрелости, а не регрессивными симптомами? Сам по себе факт, что осуществлению их зависимых наклонностей постоянно мешали обстоятельства, этот тип реакции полностью не объясняет. Возможно, что раньше они прошли через период успешной адаптации, вероятно, в самом раннем детстве, что и подкрепило их тенденцию к независимости. Разумеется, решающим фактором может быть наследственность.
Большинство авторов признают, помимо влияний окружающей среды, наследственный фактор в восприимчивости к гипертиреозу, но расходятся в оценке его значения. Например, столь опытный клиницист, как Московиц, склонен подчеркивать роль окружающей среды, тогда как Браун и Гилдеа подчеркивают наследственную предрасположенность. Как бы то ни было, едва ли можно сомневаться в том, что больной гипертиреозом — это человек, пытавшийся долгое время вести борьбу с тревогой, стараясь слишком рано стать самодостаточным, и эта псевдозрелость может сопровождаться таким напряжением, что возникает нарушение равновесия, когда жизненная ситуация делает борьбу невозможной.
Специфический динамический паттерн при тиреотоксикозе.
Фрустрация стремлений к зависимости и постоянная угроза безопасности (угроза смерти и другие связанные с опасностью переживания) в ранний период жизни — безуспешные преждевременные попытки идентифицироваться с объектом зависимых стремлений — длительное стремление к преждевременной самостоятельности и оказанию помощи другим людям — фрустрация этих стремлений — тиреотоксикоз.
http://www.psychol-ok.ru/lib/alexander/pm/pm_14.html
