События совсем свежего, 2008 года, романа Рушди разворачиваются на протяжении всего XVI века во Флоренции и в Сикри (столице Великих Моголов), среди главных действующих лиц — подлинные исторические личности. Западные — генуэзский адмирал Андреа Дориа, флорентийские — государственный деятель Никколо Макиавелли и правители Джулиано и Лоренцо де Медичи; восточные — индийский падишах Акбар со своим сыном Салимом и дедом Бабуром, а также последовательно побеждавшие один другого бухарский шах Шейбани, азербайджанский шахиншах Исмаил Сефеви и османский султан Селим I.
Но объединяет всех этих могучих мужей со звучными именами вымышленный — и виртуозно инкрустированный в многофигурное историческое панно — персонаж: принцесса Кара-Кёз, то есть Черноглазка, младшая сестра тимурида Бабура, основателя династии Великих Моголов. Юная принцесса была вытребована шахом Шейбани в качестве заложницы, а затем решительно отказалась возвращаться к брату (за что её имя якобы и оказалось вычеркнуто из летописей) и предпочла начать жизнь самостоятельной девушки, что в XVI веке (как, впрочем, и во все времена) означало любить победителя и немедленно ускользать из-под крыши дома, в котором поселилось поражение.
Следуя этой безошибочной стратегии, красавица Черноглазка через Самарканд, Мерв и Стамбул попадает во Флоренцию, на родину своего последнего покровителя, кондотьера по имени Аргалья-турок (прозванного так потому, что он полжизни прослужил султану), где начинает кружить голову последним Медичи. Кончается это плохо и для Медичи, и для неё. Что случилось с Медичи, всем известно, а Анджелика (такое имя носит Черноглазка в Европе) вынуждена переселиться в Новый Свет — уже без Аргальи, но с другим мужчиной, скорее просто спутником, чем покровителем, фамилию которого носит её золотоволосый сын.
Этот сын, добравшийся с большими приключениями до трона Акбара, и рассказывает ему о жизни своей предполагаемой матери, ввергая падишаха, и без того склонного к мечтательности, в ещё большую задумчивость. «Предполагаемой» — потому что тут что-то не так с датами. Бойкому чужеземцу на вид не больше тридцати, а описываемые события могли происходить не ранее чем пятьдесят-шестьдесят лет назад. Но и это противоречие в конце разрешается — самым неожиданным, парадоксальным образом, оставляя читателей в недоумении: что же всё-таки здесь правда, что — фантазии утопающего в знойном мареве падишаха, а что — просто враньё находчивого авантюриста?
Рушди не впервой густо населять свои романы реальными персонажами и историческими катаклизмами. Но на сей раз, из-за отдалённости эпохи, ему пришлось предпринять нешуточные исторические штудии. Он даже снабдил книгу, словно это не роман, а нон-фикшн, семистраничным списком использованной литературы, в котором перечислены труды по истории Великих Моголов и Османов, экспедициям Америго Веспуччи, жизнеописания Медичи и Макиавелли и даже такие сочинения, как «Оккультные силы: политика ведовства и суеверий в ренессансной Флоренции» и «Куртизанки итальянского Ренессанса», без которых вызвать к жизни чародейку Анджелику действительно было бы затруднительно. К чести Рушди, не забывает он указать и «Неистового Роланда» Ариосто, откуда позаимствованы главные герои: Анджелика, принцесса Катая, и её брат Аргалий со свитой из четырёх великанов (в романе их роль ненавязчиво выполняют здоровяки-швейцарцы).
По мере выхода в России всё новых и новых романов Салмана Рушди он, слава богу, постепенно перестаёт считаться «скандально известным» и начинает представать перед русскими читателями в более подходящем ему качестве — как один из крупнейших современных англоязычных писателей, виртуозный рассказчик и непревзойдённый выдумщик, неутомимый сшиватель традиций Востока и Запада.
Здесь сразу вспоминается, что «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут», на что можно возразить, что слова эти понимают в смысле ровно противоположном тому, который вкладывал в них сам Киплинг. Ведь последующие строки: «Но нет Востока и Запада нет, чтó племя, родина, род, если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встаёт?» — прямо указывают: яркая личность сильнее географии.
Именно этот тезис и отстаивает, балансируя на грани эпоса, волшебной сказки и исторической хроники, Рушди в этом романе — по-западному авантюрном и по-восточному красочном. А главное – увлекательном и глубоком одновременно, как и положено произведению по-настоящему большого писателя.
Михаил Визель
http://www.chaskor.ru/p.php?id=11891
