|
Когда приходит настроение дороги, становится легко и просто. Уходят сомнения и кол****ия, уходят страх и тяжесть. Прошлое не держит, будущее не ясно. Что там, впереди? Это не важно, совсем не важно. Какая разница, когда в сердце поёт дорога? Когда есть почти собранный рюкзак и билет на самолёт. "Но если есть в кармане пачка сигарет и билет на самолёт с серебристым крылом..." Через два дня. ))
Решение было не простым. Любимый, драгоценный Петербург! Я люблю тебя, люблю твои проспекты, твои набережные, люблю тёмную воду Невы, её аромат, который не спутаешь ни с одним другим; я могу часами сидеть и смотреть на твои панорамы, я могу ночами не спать и кружить на велосипеде по твоим улицам; забывая обо всём на свете, бродить по предутренним проспектам и чувствовать твоё прохладное дыхание, слышать твой шёпот, предназначенный сейчас только мне... Я люблю тебя, Петербург, но я уезжаю. Так надо, понимаешь?
Этот текст был написан полтора года назад, в марте 2011-го, но актуальность свою не потерял до сих пор.
Мне часто снятся сны. Волшебные и не очень, цветные и чёрно-белые, страшные и смешные. Некоторые из них я забываю, едва проснувшись, другие живут в памяти день или два, а потом тихо тают в заботах повседневности. И только два сюжета возвращаются ко мне снова и снова, нерегулярно, но всегда. Меняются декорации, действующие лица, меняются цвета, страны, времена года, но идея этих снов остаётся неизменной уже на протяжении многих лет.
Первый заключается в том, что я умею дышать под водой. Без акваланга и всяких технических приспособлений, так же легко, как я делаю это на земле в обычной жизни. Только воздух в толще водного пространства немного более плотный, вот и всё. Когда мне этот сон приснился впервые, ощущения реальности происходящего были настолько яркими, что я решил проделать этот фокус, как только представится такая возможность.
Возможность представилась быстро, потому что в этот день была тренировка в бассейне. Прыжок в воду, уход в глубину, выдох, вдох... Хлорированная вода хлынула в нос, в гортань. Я поперхнулся и выскочил на поверхность, откашливаясь и отфыркиваясь. То, что было таким естественным во сне, в реальности оказалось невозможным. С той поры сон этот снился сотни раз. Бассейны, реки, моря, океаны...
Второй сюжет – это полёты. Я часто летаю во сне, и снова выглядит так естественно. Сохраняется ощущение массы тела, его ограниченных возможностей, сохраняется ощущение воздуха и гравитации. Но я летаю... Я взмахиваю руками, понимая, что это бесполезно, что у моих рук нет аэродинамических свойств птичьего крыла, но я взмахиваю руками и отрываюсь от земли. Сначала на несколько сантиметров, потом ещё немного, пролетаю несколько метров и падаю. Новая попытка, и я поднимаюсь на метр, на два. Осторожно! Электрические провода! Я понимаю, что сейчас, когда я не касаюсь земли, они вряд ли представляют опасность, но страх, оставшийся с детства, заставляет быть осторожным. Облетаю провода на расстоянии нескольких метров и устремляюсь в небо...
Сегодня ночью я снова летал во сне. И снова это было таким ярким и реальным. Теперь я задаю себе вопрос, а вдруг это на самом деле так? Я ведь никогда не проверял. Может быть, теперь настало время, может быть, стоит попробовать? Подхожу к окну, открываю форточку. Порыв ветра приносит терпкий запах вечной петербургской сырости, и я зябко передёргиваю плечами. Из окна видно серое небо, унылые корпуса многоэтажных домов, ещё почти белый снег, к которому пока не прикоснулась нежная рука весны. Вроде бы нелётная, неуютная погода, лучше бы подождать тёплых летних дней, но ждать я не могу. Сейчас!
Встаю на стул, потом на подоконник. Смотрю вниз. Мозг автоматически ведёт подсчёт: двенадцатый этаж, по три метра на каждый, итого где-то тридцать шесть метров до поверхности земли. Высоко и немного страшно. Но я вспоминаю фразу из фильма «Достучаться до небес» о том, что бояться глупо, и делаю шаг, ещё шаг. Ноги пытаются ухватиться за исчезнувшую опору, и я падаю. Паника! Стоп! Вспоминаю сон и делаю несколько взмахов руками, снова и снова. Падение замедляется, но остаётся падением. Пытаюсь набрать высоту – тщетно! И я тихо опускаюсь на землю. Снег обжигает босые ноги, но мозг не обращает ни малейшего внимания на нервные импульсы, идущие от стоп. В голове лихорадочно бьются мысли: «Я смог! Нет, не смог! Я прыгнул и не разбился! Только что я был там – открытое окно – а теперь я здесь. Но почему я не полетел, что не так?» Потом в голову приходит мысль о том, что ключи от квартиры остались там, где лежат всегда, когда я нахожусь дома, - на журнальном столике. И что у меня есть две возможности попасть в квартиру: или вскрывать дверь (металлическую!), или вернуться тем же путём, как я вышел, точнее, вылетел, - через форточку.
Улыбаюсь и вспоминаю сон. Делаю шаг, другой, чувствую, как плавится снег под теплом ног, чувствую мельчайшие капельки воды на ступнях. Странная уверенность в своих силах, в том, что у меня всё получится, приходит ко мне. Взмах, ещё один, ещё – есть отрыв. Медленно набираю высоту, десять секунд – полёт нормальный, двадцать секунд – все системы работают в штатном режиме. И земля стремительно уходит вниз!
Я подымаюсь уже выше деревьев, вот и моё окно. Но хочу ли я туда, в душную тесноту квартиры? Нет! Выше! Крыша дома... Дикий, неописуемый восторг охватывает меня, я кувыркаюсь, что-то кричу. «Я лечу! Я умею летать!» Вижу Серебряный пруд и лечу к нему. Я часто гулял здесь летом и осенью и всего раз или два – зимой. Касаюсь руками верхушки дерева, под кроной которого стоял в июле прошлого года, пережидая сильнейший ливень. Снова вверх и вперёд! Вот и площадь Мужества. Здесь я впервые задаю себе вопрос, видит ли кто-нибудь мой полёт? Но меня это мало волнует, впрочем, люди так редко смотрят в небо.
Куда теперь? В центр, к сердцу Петербурга. Я стремительно проношусь над Политехнической улицей, над Кушелевкой, к которой лениво подползает электричка. Пересекаю под немыслимым углом Кантемировскую улицу и устремляюсь к Гренадёрскому мосту, от него лечу над Большой Невкой к Сампсониевскому мосту и к крейсеру «Аврора».
- Что тебе снится, крейсер «Аврора»?
Но корабль, в котором почти ничего не осталось от настоящей «Авроры», когда-то принимавшей участие в Цусимском сражении, мне ничего не отвечает. Он только удивлённо и печально смотрит на меня, а я улыбаюсь и лечу дальше.
Петропавловская крепость. Ростральные колонны. Адмиралтейство. Я целую кораблик на шпиле. Исаакиевский собор. Я стою на его куполе и восторженно смотрю на любимый город. Пролетаю над полуразрушенной Новой Голландией – может быть, самым мистическим местом Петербурга, дальше вдоль канала Грибоедова. Казанский собор. Невский проспект, Аничков мост, площадь Восстания. Улицы и проспекты проносятся быстро, но даже самому маленькому переулку я улыбаюсь и признаюсь в любви.
Странное дело: на улице совсем не тепло, но холода я не ощущаю, хотя на мне только лишь шорты и футболка.
У меня нет никаких приборов, а я хочу понять, с какой скоростью я могу летать, и решаю проверить это на кольцевой. Вот и КАД. Спускаюсь чуть ниже и понимаю, что скорость моя значительно выше, чем любого автомобиля в крайнем левом ряду. Смешно! Слышу гул самолёта, пролетающего где-то высоко в облаках, плотным покрывалом обернувшим город. Озорная мысль мелькает в голове. Поднимаюсь выше.
А вот и самолёт. Airbus A-320 авиакомпании Finnair. Красным светом мигают бортовые огни, уши глохнут от шума рёва двигателей, в воздухе сладковато пахнет отработанным керосином. Я подлетаю к нему, и некоторое время мы летим рядом. Потом я сажусь на его крыло и чувствую дрожь металла. Я сижу, болтаю ногами, что-то говорю сам себе и немного жалею, что у меня сейчас нет какао. Потом подлетаю к иллюминатору и смотрю в салон. Там люди. Они читают, разговаривают, едят, пьют. У иллюминатора мальчишка лет десяти, не отрываясь, он смотрит на серый туман. Вдруг его глаза удивлённо расширяются: он замечает меня. Мальчишка что-то говорит женщине, сидящей рядом с ним, тянет её за рукав и показывает в иллюминатор. Но поздно – я уже лечу вниз.
Смеркается. Поток ветра заставляет меня прищуриться. Я сбавляю скорость и лечу домой. Внизу загораются огни фонарей, указывая мне путь. А вот и мой дом, и открытое окно на двенадцатом этаже. Я снова дома.
Немного отдышавшись и слегка успокоившись, но ещё до конца не веря в случившиеся, думаю о том, что, возможно, теперь превратился в реальность и мой второй сон, и я могу дышать под водой. Хочется проверить, и я иду в ванную комнату. Но зачем? Зачем ванная комната, когда я умею летать? И снова вылетаю в окно и устремляюсь далеко на юг, к Индийскому океану. Если я буду лететь с той же скоростью, что и самолёты, то уже к середине ночи буду на его берегах, буду слушать плеск его волн, играться с ними и, может быть, дышать под водой.
А завтра я вернусь. И научу летать других людей. И мир навсегда изменится. Исчезнут убогие костыли-автомобили, растворятся в воздухе границы между странами, люди станут ближе друг к другу. Может быть, тогда и наступит мир. Но это будет завтра. А сейчас я лечу на юг.
Полетаем?
|
