|
В порту, перед посадкой на паром, я встретил представителей романо-германской культуры. Это были: два англичанина, участвующие в ралли на древнем Рено, оба грязные как черти; бритый подтянутый немец с нечесаной и лохматой немецкой подругой; итальянский землемер, представляющий тирольское национальное меньшинство своей державы; испанский архитектор из Барселоны, неспешно двигающийся в Китай; два израильтянина, плохо говорящих по-английски и, непонятно как сюда попавшие; и один австриец, о котором сказать мне особо нечего. Это была хорошая компания.
Часа четыре мы играли в нарды на вылет на верхней палубе парома. Потом кто-то принес пиво. Израильтяне распаковали примус и приготовили на всех макароны. Англичане притащили бутылку водки, которая закончилась через пять минут. Потом мы с немцем принесли бутылку водки. Макароны закончились. Когда прибыло еще две бутылки от испано-австрийской стороны, ко мне в душу закралось предчувствие, что это какие-то неправильные романо-германцы. Семиты тоже не отставали от европейцев и с удовольствием пили водку из металлических кружек, одобрительно крякая и закусывая маринованными огурчиками. По всей видимости, это были опытные путешественники, которые умели быстро ассимилироваться в незнакомой культурной обстановке. Англичан звали Оливер и Крис. Они ехали на машине по имени Ирен из Лондона в Улан-Батор в рамках программы Монгол Ралли.
Светила полная луна. Мы плыли в нейтральных водах Каспия на старой посудине, непонятно как сюда доставленной из Югославии. Семиты и итальянский немец спали прямо на палубе, запутавшись в корабельных снастях. Немецкий немец, англичане и я пытались сообразить, куда девалась, только что открытая новая бутылка. Последнее что я помню, это то, что я стоял, обнимаясь с бритым немцем, в коридоре корабля, а он пытался объяснить мне, что его любовь к человечеству гораздо больше моей. Я категорически с ним не соглашался. Так я познакомился с Филиппом.
Конечно, может сложиться впечатление, что я конченный алкоголик. Не особо желая оправдаться, скажу, что это не так. Я действительно много пил во время этого путешествия. Я бы даже сказал, что количество выпитого алкоголя было примечательной особенностью этой поездки. Но при этом я чувствовал себя нормально и пьяным за руль не садился. В принципе, пить или не пить – вопрос малозначимый. Важнее то, как меняется твое сознание и поведение, когда ты выпил. Если пытаться отслеживать эти моменты и направлять свои эмоции и мысли в нужное русло, то употребление алкоголя в некотором смысле даже полезно. Можно даже рассматривать это как особую практику. Важно, конечно, не забыть потом перейти к какой нибудь из других практик.
На следующий день паром подошел к берегам загадочного Казахстана. Подошел, но не причаливал. Главный помощник капитана сказал, что в порту загружают танкер. Так как причал был только один, то паром вынужден болтаться в ста метрах от берега, пока танкер не загрузится. Он не знал точно, сколько нам предстоит ждать, но когда такое было в последний раз, то паром ждал одиннадцать часов. Так как на пароме деловых бизнесменов не было, то никто особо не стал скандалить. Одиннадцать так одиннадцать. Куда спешить? Это, братцы, Казахстан. Здесь не то место, где нужно спешить. И мне это место начинало нравиться.
В час ночи нас всех разбудили и сказали, что через десять минут мы пришвартуемся. Все пассажиры собрали свои вещи и выстроились в очередь на выход на нижней открытой палубе. Минут пятнадцать все стояли и молча наблюдали за действиями двух портовых работников. Портовые работники ловили швартовые и набрасывали их на металлические штуковины, названия которых я не знаю. Внезапно один из них не выдержал и заорал на весь ночной порт:
- Вы че, мля, козлы канаты солярой мажете? Пришиздки, мля! Щас сами буете их вязать. Каазлы!
Азербайджанские моряки стояли на мостике и тоже молчали. С опасными и странными казахами никто не хотел связываться.
Ночь, пограничники, бумажки, поставить печать, пройти в соседнее здание, взять другую бумажку, снова поставить печать. После того как я прошел таможню, меня жестом поманил человек в штатском, сидящий в компании двух других людей в штатском за столиком в углу зала. Столик не имел никаких познавательных табличек, значков и надписей. Просто столик для собеседований.
- Откуда едешь? – странный вопрос к человеку, сошедшему с единственного парома, который ходит в Актау раз в две недели.
- Из Азербайджана еду.
- А до этого где был?
- До этого был в Грузии.
- Да ну? – оживился человек – И как там? Войну застал.
- Почти, что застал, - говорю – успел смыться вовремя.
- Ага. А ты сам откуда?
- Из Украины.
- А что в Грузии делал? В боях учавстовал?
Я решил, что он прикалывается надо мной и я деланно рассмеялся. Типа, хорошо пошутил, чувак.
- Закатай, пожалуйста, майку и покажи грудь. – улыбаясь, сказал человек в штатском.
- Вы что, правда? Или шутите?
- Правда, правда.
Я показал. Потом показал спину. В конце они еще захотели посмотреть мои коленки. Я даже боюсь думать, куда б меня направили, обнаружь они у меня сбитые коленки. Но с коленками у меня было олрайт. Но чувак все не унимался и требовал продолжения беседы.
- А вот скажи, ты в Азербайджане с людьми разговаривал, общался?
- Общался, конечно. А что, это плохо?
- Нет, не плохо. А среди тех азербайджанцев, с которыми ты общался, ты не припоминаешь таких людей, с длинными бородами?
Я начал нервно оглядываться на романо-германцев, которые уже направлялись к выходу. Мне очень хотелось примкнуть к их палаточному лагерю на эту ночь, потому что я немного мандражил в плане первой ночевки в Казахстане.
- Нет, - говорю – бородатых не было ни одного человека. Это я точно помню.
- А ты знаешь, кто такие шахиды?
- Знаю. – Говорю.
Тут эти трое так значительно переглянулись и дальше спрашивают.
- Гм.. Интересно, а откуда ты знаешь?
- Послушайте, я не помню, откуда я знаю. Толи по телевизору об этом рассказывали, толи в литературе какой-то читал.
- В литературе? В какой-такой литературе?
Я начал немного беспокоиться, что дальнейший разговор приведет меня к полному провалу. Еще пару вопросов и я засыплюсь, облажаюсь и, возможно даже, выдам всех членов тайной организации. Я набрал в грудь воздуха, чтоб что-нибудь им ответить, но тут в двери зашло мое спасение в виде пожилой женщины, с закрытым чадрой лицом, в длинном до пят платье, к тому же совершенно не разговаривающей по-русски. Люди в штатском оживились, заерзали на стульях и меня перепоручили какому-то младшему сотруднику. Сотрудник–стажер вопросов много не задавал и быстро пришел к выводу, что угрозы для Казахстана я не представляю. Зато женщина попала в серьезную передрягу. У нее обнаружили книгу на азербайджанском языке, без картинок и, по компетентному мнению людей в штатском, явно не Коран. У женщин была никуда не годная легенда, что ехала она на свадьбу к каким-то родственникам в Актау. Чем закончилась эта история, я так и не узнал, потому что переступил порог двери и оказался в самом настоящем и официальном Казахстане.
Романо-германцы ждали меня сразу за выходом. Никто из них не знал ни единого слова по-русски, а сотрудники порта не знали ни единого слова по-английски. Англичане хотели получить свою голубую Ирен и получить поскорей, потому что, когда участвуешь в ралли, то надо торопиться. Филипп с девушкой тоже хотел получить свою машину. Не обязательно быстро, но получить. Испано-семитско-австрийская группа куда-то исчезла. Я бы хотел сказать, что если бы не я, то Оли и Крис пришли бы последними к финишу, но не могу этого сказать. Потому что до финиша они все равно добраться так и не смогли. У Ирен где-то уже в Монголии отвалились колеса.
Я успокоил встревоженных друзей и уверил их, что сейчас мы все быстро разрулим. Конечно, я был наивен, также как и они. Потому что персонал, отвечающий за ввоз автомототранспорта в страну отсутствовал. Охранник с поникшим тусклым взглядом сказал, что раньше десяти утра никого из нужных людей в порту не будет. Я устроился на ночь в машине Филиппа.
Солнце взошло в 6:30. Через час уже стало жарко и спать дальше было невозможно. Персонал портовой таможни появился к десяти тридцати, минут сорок настраивался на рабочий лад, а затем сообщил, что ничем нам помочь не сможет, потому что нам сперва нужен некий Инженер, который оценить наши транспортные средства. Что касается Инженера, если нам это так интересно, то сегодня суббота и у него выходной, поэтому придется подождать до понедельника. Нет, мобильного у него нет. А если и есть, то никто его номер не знает. Что? Да, домашний телефон у него есть.
Через пару часов телефонного террора прибыл уставший Инженер, который поставил нам на бумажки какие-то печати. Потом мы пошли к пограничникам. Пограничники сказали, что надо подождать командира, у которого сегодня выходной. Участники ралли начали нервничать. Я предложил им выбрать тактику пассивного ожидания в расслабленном состоянии ума. Такая тактика, возможно, не самая продуктивная, но, по крайней мере спасает от нервного перенапряжения. Филипп сказал, что это глупо и пошел по пути скандалов – он заходил без стука в разные кабинеты, откуда через две минуты начинали доноситься крики на английском и русском языках. Через три минуты Филипп выходил из кабинета с виноватой улыбкой на красном лице и говорил нам, что попробовать, на всякий случай, все же стоило.
Часам к пяти вечера, мы, наконец, пробились к шлагбауму на выезде из порта. Заведующий шлагбаумом взялся одной рукой за открывающее устройство, а другой за мою бумажку с печатями. Минуту он молча изучал документ, затем отвел руку, отвечающую за шлагбаум, и безучастно сказал мне, что у нас не хватает еще одной печати.
Когда солнце начало клониться к закату, посторонний наблюдатель, удобно расположившись под бетонным забором порта, мог бы увидеть, как на большой скорости из ворот выехали и скрылись за поворотом белый джип, голубой антикварный Рено и карсно-серебристый мотоцикл. Еще не в одну страну мне не было так сложно попасть при полном наличии необходимых для этого документов.
Мы пулей пронеслись через Актау, проехали вдоль Каспия на север километров сорок и свернули к морю. Вокруг расстилалась степь.
- We are in Kazakhstan! We are in Kazkhstan, guys! – Торжественно прошептал Оли и обвел присутсвующих восторженным взглядом.
Остальные искоса посмотрели на него и устало улыбнулись. В чем-то он был прав. По крайней мере мы были здесь, посреди степи, а перед нами расстилалось море. При взгляде на карту, от расстояний кружилась голова. Миниатюрное Закавказье осталось позади. Пришло время ездить и ездить далеко.
Перед тем как уснуть, я задумался над вопросом Азербайджанской стороны. Какого хрена я еду в Монголию? Для удобства, вопрос можно было разбить на две части: «какого хрена я еду?» и «какого хрена в Монголию?». Отвечу честно на первую часть вопроса. После кратковременных метаний по Индостану и юго-восточной Азии у меня разрушились определенные концепции и на месте их руин сложились новые. В частности, я стал подозревать, что мир не такой враждебный и опасный, как я думал раньше, что все люди внутри - милые и добрые создания, и с каждым из них, по крайней мере, можно найти общий язык. Эта концепция нуждалась в проверке. Потому что очень легко ее придерживаться, беззаботно гуляя по Индии, где тебе дружелюбные аборигены в спину кричат «эй, белая обезьяна, поцелуй мой зад», а вы, улыбаясь, машете им ручкой, думая, что они вам желают удачи, любви и попутного ветра. В миролюбивой индуисстско-буддийской обстановке очень логично пребывать в такой радужной иллюзии. Чтобы понять, иллюзия это или нет, необходимо было провести тест. Можно было поехать в Африку, Южную Америку или в Монголию через Казахстан и Россию. Я, конечно, избрал самый легкий путь. Здесь не нужны были визы, не было дорогих перелетов и все разговаривали по русски. То что, я начитался в интернете по поводу Казахстана и Сибири, давало мне повод не думать об этих местах, как о мягких, податливых и расслабляющих. Однако расслабиться было необходимо. Без этого вся дорога бы превратилась в адскую муку. До сих пор сделать это у меня не очень получалось.
|
