|
Утром, первым делом я подошел к окну, чтобы увидеть ответ, на вопрос, мучавший меня с вечера:
– Что будут местные делать с солнцем?
Оказывается «Встреча рассвета», ритуал ничуть не хуже чем «Проводы Заката». Там где вчера были припаркованы скутеры, теперь разместилось несколько «общественных приемных граждан по личным вопросам». Несколько обнаженных по пояс человек, с переброшенной через плечо нитью (та самая Брахманская нить?) сидели в позе лотоса одним боком к океану, другим, к постоянно прибывающим со стороны поселка группам граждан. Возле каждого священнослужителя был воткнут в песок обычный полосатый пляжный зонт. Эти укрытия от солнца, сегодня больше нужны были для защиты от капель дождя. Небо – перемешанная серая гуашь. Солнце лишь иногда резало лучами. Люди, по всей видимости, семьями, подходили к зонтам. Глава семьи, садился напротив брахмана, они складывали руки в намастэ, остальные садились рядом чуть в стороне. После непродолжительной молитвы-беседы и денежного расчета, они вставали. Брахман водружал на голову сочно-зеленый пальмовый лист, придерживая его одной рукой, каким-то образом умудрялся зажечь на нем огонь. Пришедшие выстраивались за ним колонной, и под предводительством жреца шли в сторону моря. Ветер метал пламя на голове священника. Когда замыкающий участник шествия оказывался в воде, брахман заходил почти по пояс, и сбрасывал огонь вместе с пальмовым листом в воду. Затем все кланялись держа руки в приветствии – намастэ, и возвращались на берег. Жрец садился под зонт, вскоре появлялась следующая группа. Маленький религиозный конвейер.
Завтрак на крыше. Мы сидели на террасе. Еда была самая разнообразная. Постояльцы индусы утром едят разного рода лепешечки (тонкие, толстые, большие и маленькие), и накладывают себе в тарелку соусы-кашки разных цветов и фактур. Остро и вкусно. Мы уже начали испытывать потребность в специях, а кладут их здесь столько, что чувствуешь их не только во время еды, но и гораздо позже. Шлангочка - умывачка для попы – вещь! Иначе красная задница макаки гарантированна. Жжет, очень даже жжет. Нужно отметить, что пищеварение работало, как какой-то высокопроизводительный биореактор последней модели, удивительно все хорошо происходило. Радость, а не пищеварение. Наша бутылка коньяка, все ждала своего часа, чтобы оказать нам помощь в борьбе с дизентерией, но пока перец и специи дезинфицировали всех микробов, и придавали бодрость организму.
В гостинице было много немцев и англичан, которые сидели на террасе, так будто они все еще у себя в Европе – чинно, несколько надменно и замкнуто. Наверно и мы так выглядим со стороны, а это уже повод задуматься. Не затем сюда приехали, чтобы во всем увиденном искать «как у нас дома». Дом далеко, а здесь жизнь бурлит своя, особая. Самое полезное, что мы можем сделать, это попытаться принять ее. Да и как можно ее не принять? Слишком уж динамично и всеобъемлюще все вокруг. Крутиться людской водоворот и засасывает. Начинаешь верить, что Люди действительно могут настолько эмоционально жить. Нет шансов уцелеть привезенному из дома панцирю. Чувствую я, домой голышом поедем.
После завтрака, мы посмотрели на серое небо, и приняли решение ехать дальше. Ребятам не звонили, просто спустились вниз, сдали ключ. Я набрал Кессавана, он подошел к припаркованной машине через 10 минут. Пока мы грузились, рядом садились в тойоту семья англичан с двумя детьми. Я познакомился с мужчиной, поприветствовал, спросил куда едут и откуда, рассказал откуда мы, поделился впечатлениями о понравившемся Ковалам. Мужик быстро докуривал сигарету, и общался штампованными жвачными фразами типа: «добрый день», «счастливого пути». Его жена привела второго ребенка. Мужик выдохнул дым, бросил окурок, и они спрятались внутрь машины. Я чувствовал, что меня израсходовали, как какой-то товар народного потребления. Так берут одноразовую салфетку из упаковки, или чиркают спичкой, не задумываясь о ее уникальности, и особом предназначении в жизни. Он не заметил меня. Я для него не существовал.
– Слушай, а отвык то я от общения с белыми людьми! – Сказал я супруге.
– А что такое?
– Ну вот смотри, он приличный человек, мы не самые последние попрошайки, они садятся в арендованную машину, мы путешествуем по такому же принципу. Они едут туда, откуда мы только приехали. Мы наоборот. Нас объединяет как минимум цвет кожи, хороший английский, и род занятий. И что? Он сбежал от нас как от чумы, лишь бы только не общаться, вдруг придется выразить чувства и эмоции.
– Ну такая культура. Сдержанность, дистанция.
– Слушай, я просто в бешенстве! Этот гад насрал мне в душу!
Оглядываясь назад, я понимаю, что превысил допустимый лимит доверительного общения. Не смог англичанин принять моего подарка. Непринято в европейской культуре душевно общаться. Озвучить «красивые достойные планы» – да. Похвалиться достижениями – супер, все в восторге. Обсудить динамику цен на недвижимость – брависсимо!
– А ПОГОВОРИТЬ!!!???
А вот это опасное дело. Ты сможешь заглянуть мне в душу, а там с рождения не очень-то много выросло, там пустырь, помойка, дикорастущие плющ и сорняки. Не зреют там фрукты радости и плоды сопереживания, не много там душевного тепла. Пустой рукав, заправленный за пояс, чтобы не показывать культю. Я недалеко ушел от этого англичанина, и если честно, я не знаю, как мне пересилить страх выражать то, что я действительно чувствую, ведь: «мальчики – не плачут, а девочки – стоя не писают».
Когда мы выехали за пределы Варкалы, начался дождь. Мы больше не были связаны маршрутом с ребятами, и решили положиться на водителя, в выборе дальнейшего маршрута до Майсора. Кессаван оживился, и предложил сегодня заночевать в Thekkadi, на атласе легко найти, двигая пальцем по восточной границе штата Керала, возле озера. Водитель как-то странно пользовался дворниками для стекол – он их включал, чтобы смахнуть капли, а затем после одного двух взмахов выключал, и так продолжалось всю дорогу. Меня подмывало спросить, но удержался. Может здесь постоянно жарко, и в дождь они ездить не привыкли? Может детская вера, что «это в последний раз», и выставлять дворники на постоянную работу не нужно. Не знаю, загадка осталась неразгаданной, но здесь же есть сезон дождей, ездят ведь в дождь!
По пути обогнали грузовик. Он вез дрова. Много говорят о разгильдяйстве индусов, что все плохого качества, хоть без злого умысла, но непригодные к употреблению. Этот грузовик доказывал, что верно и обратное – дрова были напилены предельно аккуратно, в размер, и перевязаны веревкой с маниакальной педантичностью. Виток к витку. Это же не лень было человеку этим заниматься! Я любовался. Молодец водитель, сзади кузов разрисован цветами, дровишки ладные, едет себе, радуется жизни. Вот оно простое трудовое счастье. Когда человек не любит свою работу, то это каторга, другое дело вот так, с радостью и с удовольствием. Взять хотя бы Кессавана, нравится ему туристов возить. Любит он это.
Стали попадаться христианские церкви, и коммунистические флаги. Настоящий красный флаг и на нем белые серп и молот. Знакомый с детства символ солидарности рабочих и крестьян. Спросил нашего водителя, что это означает. Молот понятно, это рабочие, а вот второе орудие труда, это что? В Индии пшеничные колосья не очень-то в ходу, климат специфический. Кессаван политически подкован, и поясняет:
– Это такой инструмент, которым сельские жители срезают РИС :-) Коммунисты очень популярны в Керале, потому, что здесь много бедных, и власти не заботятся о развитии инфраструктуры. – Намекает, что Тамил-Наду хороший штат, а в Кералу мы вообще зря поехали.
В каком-то городе мы увидели возле храма, который выглядел скорее как мечеть, скопление людей в черных одеждах (это как мы уже поняли паломники). На нашу машину бежал строй голых по пояс, измазанных краской людей. Они били в барабаны, и вся толпа находилась в экстазе.
– Сегодня фестиваль Слонов. – Сказал наш водитель.
«Ну вот как они определяют, когда какой праздник или фестиваль? Каждый же день пляски и толпы!», – подумал я. Люди вокруг бесновались. Я такого драйва не видел даже на битком набитых дискотеках. Понимаю, почему предостерегают, что если в праздник красок попасть на улицу, одежду можно выкинуть. Обмажут и не спросят. Здесь происходило нечто подобное. Слоны были здесь же, но их пока еще не покрасили. Хорошее дело фестиваль... дальше мы ехали, и ехали, и ехали, расталкивая колонны паломников, растянувшихся на несколько десятков километров. Люди несли пожитки в виде узелков на голове, практически не помогая руками. Как и положено, по правилам переноса тяжестей на голове – груз на голове у многих держался сам, но были и такие, которые халтурили, и одевали на голову веревочку, чтобы узелок не падал. В одном месте было организованно питание – стоял грузовик, в кузове которого лежала гора риса выше человеческого роста. Человек брал из стопки пальмовые листья, и положив рис, складывал их конвертом. Он мог бы выдавать их со словами: «Вам пакет!». Люди вокруг сидели на земле, ели рис, и махали нам руками. Почему нельзя было остановиться, и поесть вместе с ними, пообщаться? Везде свои условности...
Мы стали подниматься по горному серпантину. Начались джунгли. Стало чуть прохладнее чем на побережье. В этой горной части страны есть чайные плантации. Удивительно красивые пейзажи холмов покрытых чайным кустарником. Листья чая постоянно обновляются, и поэтому куст имеет всегда свежий нежно зеленый цвет. Между кустов протоптанные людьми тропы. Фантастический пейзаж. Разительный контраст с замусоренным побережьем. Другая планета. Было решено отведать чаю. Наш водитель знал «точку», где по его словам делают самый лучший чай. Через пол часа горной дороги мы остановились около христианской церкви, и недалеко от нее в деревянной придорожной будке мы заказали три стакана чая. Вокруг росли кусты, из которых и делался этот напиток. У продавца все было налажено. Кипяток, граненые стаканы, тряпичный носок с заваркой, который он мокнул в каждый стакан с кипятком. Затем добавил густое свежее молоко, и длинным оттягивающим движением перелил пенящееся содержимое из одного стакана в другой. За каждым взмахом руки тянулась светло-кофейная тугая струя, и клокотала, перемешиваясь с воздухом. Когда он это делал, аромат заполнил тесную деревянную будку, и выходил через окошко на улицу. В итоге мы выпили по два чая каждый, больше просто не влезло. Описывать вкус дело не благодарное, но так, наверное, на языке ощущается энергия жизни. Живое молоко с плавающими на поверхности сливками, свежий чай, и десятилетиями ошпариваемые стаканы. Ну и главное, человек, который отточенными движениями делает то, что ему нравится. Молодец Кессаван, хорошую точку показал.
Мы снова сели в машину и дальше чайные плантации чередовались с рощами каучуковых деревьев. Каучук добывают примерно так же, как и березовый сок. Надрез, и тряпка, по которой течет сок в банку. Только пить это, наверное, не стоит, вдруг загустеет, слипнется, и получится резиновый человек.
Мы проезжали через джунгли, и в одном месте решили посетить экскурсию на ферме по выращиванию специй, где примкнули к группе англичан. Все шло довольно вяло, пока экскурсовод, образованный и интеллигентный индус не подвел нас к перцу чили. Отщипнул маленький, чуть больше булавки красный плод, и предложил всем желающим ознакомиться с незабываемым вкусом. Все стали оборачиваться назад, пытаясь именно там увидеть того, кто решиться на дегустацию, и так последовательно все обернулись на меня, мы стояли последними.
– Хорошо, давайте.
Я откусил кусочек, и не почувствовав ничего острого, плямкая на показ, разжевал остаток: «Хотели шоу, получайте!» После риса spicy, я был уже приспособленный, и на такие мелочи, как один единственный перчик внимания не обращал. Вот что значит тренировка. Слегка щипало, но терпимо. Не такое уже доводилось тут переваривать.
– Ну? Как? – посыпались вопросы. Доморощенные психологи сверлили меня взглядами, пытаясь уличить в обмане.
Я облизнулся, несколько раз чтобы лучше распробовать вкус, и закатив глаза, выдал:
– Sweet. – И утвердительно покачал головой. – Да, сладкий, очень хороший. – добавил я, смакуя остатки послевкусия.
– Сладкий? Удивилась англичанка, и выхватила у экскурсовода второй малюсенький перчик. Лихая баба кинула его себе в рот. Колонизаторы как-никак, должны держать марку. Капкан клацнул. Тетка взвыла, и стала некрасиво плеваться на землю. А нефиг без тренировки лезть на международные соревнования. Как еду заказывать, так «только без специй пожалуйста», а как чили при всех попробовать, так все думают это просто. Индус смотрел мне в глаза, и я видел, что он все понимает. Интересный мужик. Умный, но не – «заморыш – интеллигент», а высокий, спокойный, целостный, сбалансированный. Красиво живет, не мельтешит.
Из интересного мы увидели дерево, у которого ветки растут в стороны как рога с определенным шагом и местные используют эти стволы, как лестницу.
Черный перец ничем не отличается от зеленого, красного или белого. Это одно и тоже растение, просто плоды собирают с разной степенью зрелости, а чтобы получить белый, обшелушивают. Перец вьющийся паразит – ему нужна опора в виде дерева, например пальмы. Корица это кора дерева, и когда продается в неизмельченном виде это видно. Мы всю жизнь ели лавровый лист, перец, корицу и многое другое, но никогда не видели откуда все берется. Это на редкость разнообразная палитра растений. Ничего общего. Видно, что потребовались тысячелетия, чтобы отобрать из всего что вокруг, только то, что мы сейчас называем специи. Меня заинтересовал этот аспект жизни. Специи это такая же культура, как музыка, танцы или живопись. Чтобы привезти часть Индии домой, для этого нужно лишь не забыть купить специи. Таким образом, вопрос с сувенирами был предопределен.
Когда экскурсия закончилась, индус предложил нам посмотреть, то, что мы пропустили вначале. Вопрос цены был нами не оговорен, ведь вначале мы присоединились к уже начавшейся демонстрации, и было не место для торга. Отказаться от продолжения «досмотреть» тоже было нельзя. Ладно, богатые и знаменитые не обращают внимания на такие мелочи, как двойные накрутки, пойдем смотреть. «Чувствую, обдерешь ты нас как липу», – подумал я, –« хотя вряд ли, она здесь растет».
Показывая растения, экскурсовод попросил поднять голову, и не пугаться. На паутине висел жирный, мохнатый, черный с желтым паук, размером с воробья. Когда я вижу таких пауков, мне всегда кажется, что самое страшное уже случилось, и я его случайно проглотил. Он внутри шевелится, и я чувствую, как его мохнатое тельце дрыгается лапками, и хочет выбраться наружу, но он сползает по пищеводу все ниже и ниже... Скажу честно –боюсь я этих тварей! Как его доставать из желудка? Как вообще жить, зная, что там такая гадость копошится у меня внутри? Фу мерзость! Судя по всему это их дежурный паук, потому что когда за нами шел другой экскурсовод, женщины там визжали. Не все могут тихо, как я, переваривать пауков, и не кричать от ужаса. Когда мы закончили, я поблагодарил гида, и спросил сколько мы должны. Индус спокойно, и понимая, что бравый поедатель перцев не будет мелочиться, сказал:
– Обычно, мы берем с человека 200 рупий за экскурсию.
В моей ситуации осталось только покорно достать четыре хрустящих сотни, и с большой благодарностью отдать замечательному экскурсоводу. Взялся есть чили, так до конца. До сих пор не знаю, сколько должно быть на самом деле, но мы смотрели друг другу в глаза, и я понимал, что он меня видит – за гордость нужно платить. Самой большой ошибкой в этом случае, было бы жалеть деньги, и плакать от обиды. Отдал, значит так было нужно, на то они и деньги, чтоб раздавать. А мужик образованный, следующую за нами экскурсию, он начал на французском, вот так!
|
