|
От Калькутты до Бхубанешвара, столицы индийского штата Ориссы, 480 км. Учитывая качество индийских дорог, мы довольно быстро добрались до гостиницы, в которой собирались остановиться. В колониальные времена - это был rest house своеобразный дом отдыха для сотрудников английской железнодорожной компании. Находилась гостиница недалеко от Пури, курортного городка, на самом берегу Бенгальского залива. Англичане явно умели выбирать места для отдыха, где ничто не напоминало бы им о толчее, грязи и гомоне индийских городов. Вокруг на сколько хватало глаз, простирался великолепный песчаный пляж, и росли пальмы. Сама гостиница - небольшое белое приземистое здание, была вся увита розовыми цветами бугенвиллий. Этакий райский уголок, прямо просившийся на обложку туристического проспекта.
Но бывают моменты, когда эти места больше напоминают ад, чем райские кущи. Дело в том, что на прибрежные районы штата Орисса время от времени обрушиваются сильнейшие циклоны, которые образуются в акватории Бенгальского залива. Незадолго до нашего приезда на Ориссу обрушился довольно сильный ураган. Мы видели его следы - поваленные пальмы на берегу, выкинутые на морской берег бревна, несколько каркасов разбитых рыбацких лодок. Но этот ураган был ничто по сравнению с тем, как его назвали в печати суперциклоном, который обрушились на Ориссу в 2002 году. О нем я позднее узнала из газет. Во время последнего урагана погибло несколько тысяч человек. Сила ветра на этот раз достигала безумной скорости - 260 км в час. На прибрежные районы обрушивались чудовищные волны высотой до 10 метров. Даже в Бхубанешваре, находящимся в 50 км от побережья были повалены деревья и столбы электропередачи. Читая все эти сообщения, я с ужасом представляла себе, что же происходило в дни таких ураганов в районе нашей гостиницы, находившейся на расстоянии всего каких-нибудь ста метров от океана.
Устав за время утомительного путешествия от Калькутты до Пури, мы сразу же после ужина отправились спать. Проснулась я от каких-то странных звуков. Я прислушалась. Кто-то явно бегал вдоль стены, стуча ноготками по деревянному полу. До боли знакомые звуки.
-- Мыши или крысы? - подумала я. - Пожалуй, все-таки мыши. Мало мне их в Калькутте, так и здесь бегают. Хотя странно, если бы их не было в этом старом запущенном строении.
Спать расхотелось. И тут мне показалось, что к родному мышиному постукиванию примешиваются еще какие-то звуки. Я откинула москитную сетку, встала и подошла к окну. Было еще довольно темно, и я ничего не увидела, но со стороны пляжа явно раздавался какой-то шум. Что это может быть? Поблизости нет ни дорог, ни жилья. На шум прибоя это не похоже. Я посмотрела на муже. Он сладко посапывал. Жалко было его будить. Придется идти одной. Любопытство, как всегда, оказалось сильнее страха. Я быстро оделась, вышла из гостиницы и пошла по направлению к пляжу.
Вокруг ни души - только пальмы, от которых я иногда шарахалась, принимая в темноте маленькие деревья за людей. И вдруг я действительно увидела женскую фигуру, двигавшуюся среди пальм в том же направлении, что и я. Вот еще одна и еще. Вскоре повсюду вокруг себя в полумгле я видела силуэты женщин, шедших к океану. Все это было непонятно и оттого еще более таинственно. Неясный гул все нарастал. Наконец пальмы кончились, и я оказалась на берегу океана. То, что я увидела, навсегда врезалось мне в память. Представьте. Совершенно неподвижные серые в полумгле воды океана. Подступающие к океану темные силуэты пальм. И узкая полоска песчаного пляжа вся, насколько хватает глаз, заполненная женскими фигурами. Тысячи женщин, стоявших в ожидании чего-то.
-- Странно, одни женщины, - отметила я. - Ни одного мужчины. Что это все может означать?
Мне стало несколько не по себе. Я знала, что Пури, около которого находилась наша гостиница, для индусов место священное, центр паломничества. Сюда постоянно съезжаются тысячи людей со всей Индии. Узнала я, что море в Пури также считается священным, и каждый паломник, приезжая в Пури, обязательно совершает омовение в его водах. При этом произносятся примерно следующие слова: "Пусть благодаря купанию в море, куда стекаются все священные реки, очистится моя жизнь". Но почему сегодния здесь не видно мужчин, хотя в Пури мужчин - паломников больше, чем женщин?
А женщины на берегу стояли плотной толпой, подступив к кромке воды, но не заходя в нее. Некоторые переговаривались вполголоса (отсюда и тот мерный гул, который я услышала в гостинице). Но большинство стояли молча, напряженно вглядываясь куда-то вперед, туда, где на горизонте темные воды океана сливался с чуть более светлой полоской неба. Напряжение возрастало. Ожидание, особенно когда не знаешь, чего собственно ждешь, делалось все более тягостным. Небо постепенно становилось все светлее и светлее. И вдруг из-за горизонта, из-за кромки моря в небо вырвался первый ярко оранжевый луч солнца. А за ним сразу же в небо врезалось еще несколько желтых, красных и оранжевых спиц.
По берегу пронесся гул. Толпа, как будто вся одновременно вздохнула с облегчением, и в тот же момент двинулась к воде. Женщины входили в воду, кто по колено, кто по грудь, совершали омовение, бормоча что-то при этом, и выходили на берег, уступая место следующим. Мне едва удалось вовремя выйти из толпы, чтобы не быть вовлеченной вместе с другими в это, столь раннее, купание в океане. Подобная перспектива мне отнюдь не улыбалась, особенно учитывая мое простуженное состояние. А главное - зачем? Я решила сначала выяснить, что же здесь все-таки происходит, а потом уж принять решение - купаться или не купаться.
Я подошла к группе женщин, которые уже вышли из воды и переодевались в сухие сари на берегу.
-- Вы говорите по-английски? - обратилась я к одной из них.
-- Нет.
-- А вы? - задала я тот же вопрос другой женщине помоложе.
-- Немного.
-- Скажите, пожалуйста, что здесь делают все эти женщины?
-- Совершают омовение.
-- А почему только женщины?
-- Потому что по поверью женщины, не имеющие детей, должны сегодня здесь войти в воды океана и совершить омовение, принести молитву богине Лакшми.
-- Почему Лакшми?
-- Это супруга Вишну, она богиня счастья, долголетия, но она же помогает избавиться от бесплодия.
-- И вы знаете тех, кому это действительно помогло? - не смогла удержаться я от вопроса.
-- Конечно, а зачем бы сюда иначе приезжали женщины со всей Индии? - в голосе женщины явно сквозило удивление столь нелепому вопросу.
-- Она посмотрела на меня с явным осуждением и в свою очередь спросила.
-- А у вас есть дети?
-- Нет, - почему-то испуганно ответила я.
-- Тогда что же вы не совершили омовения?
Я хотела отделаться очевидным ответом: "Я же не знала, что тут происходит! Но почему-то не решилась и сказала неожиданно для самой себя.
-- Я сейчас пойду.
-- Нет, сейчас уже поздно.
-- Почему? - удивилась я.
-- Посмотрите, солнце уже взошло, - ответила женщина. - А омовение может иметь силу только, если вы совершите его с первыми лучами восходящего солнца.
Надо признаться, что в тот момент я обрадовалась тому, что мне не надо на глазах у всех лезть в холодную воду, а потом еще бежать мокрой до гостиницы. Но позднее, когда прошло несколько лет, и несмотря на наше желание иметь детей, их все не было, я стала все чаще возвращаться в мыслях в то предрассветное утро. Я почти утвердилась в убеждении, что капризное индуистское божество разглядело среди тысяч женщин, совершавших таинственный ритуал в тот день на берегу Бенгальского залива одну, которая не сделала этого. Не стало со своего высока разбираться, кто это, да почему она этого не сделала. Оскорбилось. И решило наказать непослушную. Итог? Три года усилий и волнений. Безнадежность советских гинекологических заведений и ужас грязелечебниц в Саки и в Ессентуках. Но поскольку индуистские божества известны не только своей мстительностью, но и непоследовательностью и жалостливостью, то в итоге оно, очевидно, смилостивилось и послало нам в награду чудное чадо - нашу Олесю.
Автор статьи по Индии: Наталья Беглова
Из цикла "Сладкий яд Востока"
|
